Не верю я, что сникли бубенцы,
Хрустальным звоном разбрелись в закаты,
Как будто их скупили чернецы,
И заточили в тёмные палаты.
Гуляет ветер в рощах и садах,
И шепчется с листвою о поэте,
Но без стихов природа холодна,
И одиноко жить на этом свете.
Я знаю, что оставлены рубцы,
Не от родных,а чужаков и пришлых,
Они всегда смиреннее овцы,
Но с кулаком, готовым дать под дышло.
Ты целовал в ладонь рассветы рифм,
И принимал из лунных рук причастье,
К чему тоска? Прошла эпоха нимф.
К чему поэту временное счастье?!
Недолог век, а мир ещё страшней,
Лакейных дух отвергнут был тобою,
Но шею, черным, не стянуть кашне,
Ты совладаешь с "мачехой" судьбою.
Не тот поэт, что бродит в колпаке,
По рынкам слёз с протянутою дланью,
Он твёрдо знает кто он был, и кем,
Всегда готов к Голгофе и закланью.
А что теперь? Творить, творить, творить!
Как Лазарь встать из гроба, и воскреснуть.
Так, растревожь весной родную "выть",
Живительною и раздольной песней.
О, брат мой!
Задержись! Останься! Будь!
Я верным псом улягусь у камина,
Ты мне читай лирической свой труд,
В котором мы давно с тобой едины.
О, пришлых мир, молчи, ты только прах!
Извилисты и тропы, и дороги,
Но мухам ли учить летать орла,
Когда отведено парить немногим?!
Не верю я, что сникли бубенцы,
Хрустальным звоном разбрелись в закаты.
Звени душа, пока живут творцы,
Как жаль, что этот миг безумно краток.
(Брату Сергею посвящаю)