Ушла, но гиацинты ждали,
И день не разбудил окна,
И в легких складках смятой шали
Цвела ночная тишина.
В косых лучах вечерней пыли,
Я знаю, ты придешь опять
Благоуханьем нильских лилий
Меня пленять и опьянять.
Мне слабость этих рук знакома,
И эта шепчущая речь,
И стройной талии истома,
И матовость покатых плеч.
Но в имени твоем - безмерность,
И рыжий сумрак глаз твоих
Таит змеиную неверность
И ночь преданий грозовых.
И миру дольнему подвластна,
Меж всех - не знаешь ты одна,
Каким раденьям ты причастна,
Какою верой крещена.
Войди, своей не зная воли,
И, добрая, в глаза взгляни,
И темным взором острой боли
Живое сердце полосни.
Вползи ко мне змеей ползучей,
В глухую полночь оглуши,
Устами томными замучай,
Косою черной задуши.
A. Blok
Gone. But the hyacinths were waiting,
And day had not yet come to loom,
And in the crumpled shawl - half-melting -
The dark of night was still a-bloom.
In slanting rays of evening radiance
I know you will come like fate
With your Nile lilies' heady fragrance
To charm me and intoxicate.
The languor of these arms, so slow,
And so whispering a voice,
The slimness of the waist - I know
Just as the sloping shoulders' gloss.
But your dark name is hard to measure,
The ruddy blackness of your eyes
Seems snake-like faithlessness to treasure
And storms of legendary nights.
Obeying some celestial sphere,
Unlike us all you wish you knew
To what dark secrets you were near,
What gods initiated you.
Come in, not knowing who guides you,
And kindly look into my eyes,
And with a glance of pain, sharp, dark, new,
Deeply my living heart incise.
Sneak in on me - a wakeful watcher-
And stun me in the midnight dead,
Torment me with your lips' slow torture
And strangle with your dusky plait.