Сергею Грущанскому
Слово без отклика – символ пустыни;
эхом артисту зияние кресел…
Если нет скрипки в руках Паганини,
он даже дьяволу не интересен.
Эхо в искусстве – особой породы!
Каждый воробышек метит в «пиафы»,
но и «соловушек» ждут переходы,
эти подземные шеи жирафьи.
Быть Паганини – легко и куражно,
имя звучит, словно благовест звонниц,
сыплются с неба и брага, и брашно,
шквалы оваций и толпы поклонниц.
Жить на износ, зажигать не по-детски,
силы растрачивать, будто в бездонной
бочке хранятся скрипичные «рецки»,
и, потакая дурилке картонной,
верить, что всё образуется? Ишь ты!
Смерть, как известно, страшна и костлява.
Биться отловленной рыбой о днище,
пальцами гриф теребить – вся забава...
Долгие годы совсем небогато
творческим людям жилось, хоть при славе,
хоть в Доме творчества, за пиццикато
мало платили, будь ты сам Моравец*.
Доступ к гастрольной стезе заграничной
в те времена был, как в райские кущи;
вместо дензнаков – бутылки «Столичной»,
«рашен икра» и «сгущенка» погуще.
Впрочем, при Брежневе зря не гнобИли,
били – за жадность, поймав на фарцовке;
кровушку пили, но дружбу – водили:
с каждых гастролей духи да обновки.
Что ж не сгодились заморские дали?
За морем небо всегда голубое!
Только ребро двуединой медали
знает, как близко от капищ до боен.
Понял с годами: ему, кроме скрипки,
мало что надо. Тарелка со щами,
фрак для концерта, потертый и хлипкий,
вечный аншлаг и «бисы» на прощанье.
*небезызвестный в ХХ веке австрийский скрипач, альтист и музыкальный педагог