Посвящается Александру Прохоренко, и всем нашим воинам, погибшим в Сирии
Печаль сквозь зубы: вот и всё… И взгляд – в лазурной синевЕ.
Один на всех – кругом зверьё, где злость когтей – наперевеС.
Судьба сурова: жизнь и смерть – теперь расчёт координаТ.
Лейкоз позора или честь (а выбор есть – что приниматЬ).
Едва ли тема… Не вопрос… Так очевиден результаТ.
Душа в России, средь берёз… Белее снега берестА.
Нас не понять и не сломать – когда сжимается кулаК,
И пусть визжит шальная рать, пусть легионы без числА.
И пусть у сумрачных знамён, во имя тьмы – грызётся тлЯ,
Бесславным станет пантеон – где в каждой пасти будет кляП.
Обитель зла сотрётся в прах… Вздохнёт истерзанный ТадмоР,
Исчезнут ненависть и страх, придёт рассвет, а с ним – добрО.
А наш солдат… Он вызвал град – изрыт осколками рельеФ.
Летальным кодом на квадрат… Остались тени на землЕ.
Ему хватило трёх минут… На пол-рожка – боезапаС.
Кричал эфир: ещё спасут… Ответил трассер: не сейчаС.
Сужалась в кольцах западня: две сотни метров – до резнИ.
Алмазный блеск в глазах жены – на снимках свадебного днЯ.
Недолюбил, недосказал… Лишь жаль – что в мыслях разговоР.
Дочурка – значит, стрекоза… А вдруг мальчишка… КаковО?
Разведчик знал, что суждено… Война жестока – без обиД.
А сдать себя и пацанов… Чтоб ползать мразью на цепИ?
Печален холод у виска – прости, Всевышний опекуН,
Резон присяги – не пустяк: лишь палец тянется к куркУ.
Ошеломлён лукавый мир… Застыл, как в олове – спецнаЗ,
Хрустит песок среди руин, а скорбь Пальмиры – лишь ценА.
Обвенчан с Родиной навек… Пусть не поймёт, кто духом ниЩ,
Российский воин… Человек… С щитом Отчизны – из бронИ.
Едва ли знал он, что обрёл – под ливнем пламени из праЩ,
Но победил – когда ушёл… На небе – вспыхнула искрА.
Кольнуло сердце у вдовы, и прошептала мама: свяТ.
Отец – фуражку с головы… Его герою – двадцать пятЬ.