"Тонкие ноты скрипки нежно ласкают мой слух,
Воображение носится так же быстро, как смычок по струнам.
То яркость прекрасной улыбки, то красные лепестки роз.
Падает тело на мягкую почву. Словно земля есть пух.
А из глубоких свежих ран, сделанных дулом,
Стекает прекрасная жидкость цвета всё тех же роз.
Скрипка же всё играет свою одинокую речь,
Пока страшный хлад проходится по телу моему туром...
Я скоро перестану слушать, когда кровь закончит течь.
Пианино добавило сильные ноты, рождая другое звучание.
Словно буря и молнии бьют розовый сад в летнюю пору.
Это просто безумие красок в рассудке моём появилось.
Пианист и скрипач поражают меня своим обаянием.
Больше силы не чувствую, погибну я скоро
У служебного входа в музыкальный театр, моё слабое тело свалилось.
Только в такт столь прекрасному, сердце пока еще билось.
Я исчезну, а музыка вечна. Я забудусь, но музыка не забылась.
Играй, прошу, играй..."
Сердце неизвестного путника перестало венами кровь везти,
Музыка кончилась громкими аплодисментами.
Последний в его жизни концерт был самым лучшим.
С ним попрощались звуками и инструментами.
Лучше, чем с многими: богатыми, бедными, отличными, худшими.
Хоть имя его останется тайной на мокром и грязном асфальте.
Забудут его моментально, если даже и вспомнят.
Прощай, одинокий путник, прощай.
Лишь звуки скрипки и пианино о тебе мне напомнят.
Прощай...