Любви охота и свободы,
Дышалось, чтоб привольно и легко,
Чтобы в любых условиях погоды
Душа ложилась на крыло.
Охота шума и веселья,
Охота дурости хмельной
И даже серого похмелья,
Когда с больною головой
Идем гурьбой с ночного бала
К истоку жизни и тепла.
Там пьем и пьем, а нам все мало.
Целуем в сладкие уста
Прекрасных дев, как Ева грешных,
Тех, чьим утехам грош цена,
А после в муках безутешных
Пишу стихи Тебе. Ведь Ты одна,
Чей образ обольстительный и нежный
На сердце отпечатался клеймом.
И память о любви, мной пережитой прежде,
Щекочет ноздри, в горле ком.
Все пепел, прах, все в мире тленно,
Я здесь сейчас совсем другой,
Но образ милый неизменно
Всегда и всюду следует за мной.
Когда я разбиваю сапогами
Бетонный плац в труху и пыль.
Выплевываю легкие кусками
На марш-броске в десятки миль.
В грязи по горло утопаю,
Иль сплюнув кровь на белый снег,
В сырой шинельке замерзаю –
Твой образ рядом, видно уж навек.
Ну а тебе до этого нет дела,
Солдат давно тобою позабыт.
Другой ласкает твое тело.
Что ж, пусть судьба тебе благоволит.
Но как любви охота и свободы!
Смотрю на каменный забор.
Остались месяцы, не годы
И я вернусь в родной свой двор.
Зайду с улыбкою надменной,
С печатью ДМБ в глазах
И звон бокалов шумной пены
Салютом прозвучит в ушах.
И ах, мой Бог, кого я вижу:
«Ты так же обольстительна нежна.
Ты думаешь, тебя я ненавижу?
Нет. Ты мне просто больше не нужна.
Пускай другой ласкает твое тело,
Его я больше не хочу,
А образ – то иное дело,
Его я в сердце сохраню».