Захватанный стакан, засохший сыр в тарелке, туманом сигарет висит моя печаль,
и третий год подряд стоят на месте стрелки, но время не стоит, его безумно жаль.
Без мамы и тепла я в ските, как монашка, как проводник в купе, где нет других гостей, кручусь среди дверей, закрытых в день вчерашний, ну кто-нибудь зайди и рану мне заклей!
Фальшивеньким «привет» иль трехэтажной мовой, разбавь холодный чай горяченьким словцом, но вот прошел и май в объятьях нежилого, и саван тишины над головой свинцом.
Я захожу опять на белый полустанок, где мамины глаза в больничной
наготе, здесь год идет за три, ты лебедя подранок, мне шепчешь: ну беги, найди себе друзей.
Всё глубже тишина, всё реже милый голос, я плачу за спиной, перед тобой
смеюсь, ты маленькая Русь, я твой продрогший колос, ты ладанка моя, я греюсь и молюсь.
Не нужен тронный зал, зарплаты-заграницы, не нужен мокрый блеск оград и черных
плит, храните матерей улыбчивые лица, сегодня, наяву, не снимки прошлых лет.
Дом тяготит опять, явился кот лохматый, он, как и я, грустит, по тем прекрасным дням, когда здесь лился смех, часы всё били даты, и мама целовала, счастливая, меня.