"Давай хлебнём. Не куксись и не злобствуй,
напьёмся, поболтаем по душам,
скрывая местечковым жарким жлобством
провинций лёгкий шарм."
Лев Либолев, "Как будто бы в отцепленном вагоне..."
Вагон стучит, как мой сосед с медалькой:
размеренно — тук-тук, тук-тук, тук-тук...
Я поменял своё на берег дальний,
как шулер две колоды — ловкость рук!..
Я думал, что в хранилище плацкартном
под зычный храп и под неловкий смех
я стукачей вздержу, как шулер карты —
на раз, одним рывком, кругом и всех.
Я был уверен, что могу забыться,
пока вагон бежит до тупика,
что мой тупик надёжней заграницы,
что в нём судьба неярка, но легка...
Я ехал — передёргивал колоду,
травил соседям, спал и ждал тупик:
мол, выйду на перрон да на свободу, —
и кончится моя "шестёрка пик"...
Я строил дом, я рвал стальные жилы,
растил детей, был садом окружён,
но снова понемногу обложили,
и вот не мной обманутый пижон,
вычитывая смыслы между строчек,
работает не покладая рук —
я снова слышу строй тире и точек:
покладистое тук-тук-тук, тук-тук...
На каждое моё шальное слово
найдутся шифровальщики... А что?
опять найдут — везде, допросят — снова, —
такие, знаешь, в шляпе и в пальто...
И выпьют жёсткий кофе, между делом
предложат дружбу, службу и статью
УК для надзираемого тела
и скажут, что опасно на краю,
что есть дворцы — как раз посередине,
и пики стильных кровель, пойло и
что император, царствующий ныне,
с поэтом — люди, в общем-то, свои...
что шпили гор пора менять под старость
на шпили храмов... А потом — уйдут...
Мне будет жаль, что больше не осталось
ни кофе, ни растраченных минут,
ни выбора... Что нет свободы боле,
что был в гостях нечистый, и печать —
на мне, что я обязан поневоле
писать о том, о чём бы мог молчать...
Ну, выпьем... Ну, покуксимся... Сочтёмся
где — водкой, где — стихами... Но пока
мы будем пить, в Пальмире или в Хомсе
живут мечтой о лодке рыбака
непьющие — куда им до перрона!..
Цари дерутся, значит — в тупике
свобода тихо выйдет из вагона
с нехитрыми пожитками в руке...
11 апреля 2016 г.