На зло и добро не пора ли
презренья холодный ушат
излить, ведь завет аморален:
он учит —
злодеев прощать.
Вот, если бы автор завета,
хоть чуть ч е л о в е к о в любя,
на месте зарезанной жертвы
сумел бы представить — себя...
А лучше ребёнка бы, маму,
разъятое тело жены...
С такими заветами храмы
мне, знаете ли, не нужны.