Когда я еду по набережной от Киевского вокзала, то почти всегда смотрю на противоположный берег.
Раньше там стоял дом.
Точнее, два.
Один смотрел на Москву-реку и на вокзал за ней,
а другой смотрел на первый и немножко на вокзал тоже.
От дома вправо* шла склизкая деревенская тропинка к Бородинскому мосту.
А на нём стояли (и теперь стоят) два странных сооружения из колонн, перехваченных по верху бетонной же (а может, это кирпич какой-нибудь крашеный) перемычкой.
Однажды в грозу
мы с тобой побежали (зачем-то) по этой тропинке
к ближайшей из колоннад
и прыгали там (босиком) под мощными струями, радуясь молниям,
как парус мятежный, какой-нибудь, бури просящий...
Ах, молодость, молодость — как говорится в народе…
Что же делали мы потом? —
Могу только себе представить, но не помню.
Ноги мыли, наверное.
Но где? Ведь ванной-то у тебя не было. Потом мы…
«Мы», — я говорю.
Это значит: ты и я.
Этого «мы» давно уже нет.
Ты проживаешь за океаном с мужем и младшим (появившимся после меня уже) сыном.
А я еду в троллейбусе, полный лысый, но всё ещё бодроватый старик, моложавая гвардия,
смотрю через реку — нет ни одного из тех домов, всё по-новому.
Там, где стояли они на крутом берегу,
откос срезан до самой набережной, она расширена.
А на крыше оставшегося от того старого времени странного полукруглого дома горящими неоновыми буквами написано:
ГК «БОРОДИНО».
_____________________
* если стоять к нему лицом