Фойл тихим голосом проинструктировал констебля, открывшего дверь такси. Принцессу Петровскую ввели в скромно обставленное дежурное помещение, украшенное пол дюжиной фотографий важных полицейских чиновников крупным планом и гелиогравюрой под названием "Её Величество Ребёнок."
Полицейский предложил ей ждать Фойла и ушёл.
Фойл вскоре появился. На вопросы, заданные им водителю такси, он не получил интересных ответов.
Такси заказали в обычном порядке по телефону, сев в такси, леди назвала пункт назначения - вокзал Ватерлоо. Это была стандартная уловка, чтобы запутать след, так как из того места уже можно было сесть на поезд, метро, омнибус, трамвай или просто другое такси, которое доставило бы её в любой район Лондона.
" Извините, - сказал Фойл, - но придётся вас задержать здесь на часок другой, пока проверяются ваши заявления."
" Заявления, - повторила она, подражая монотонному голосу Фойла и усмехнулась. - Вы умеете говорить по-человечески? Ну хорошо, раз надо так надо. Это будет для меня необычное приключение. Представьте, никогда раньше не довелось побывать в полицейском участке. Надеюсь, мистер Фойл, вы проведёте для меня маленькую экскурсию, пока мы ждём."
Фойл внутренне восхищался её хладнокровием, испытывая при этом чувство печали.
Из-за двери появилась пышная дама с приятным лицом, и у Лолы при виде её появилось нехорошее предчувствие. Фойл не спускал с неё пристального взгляда.
" Боюсь, что я не могу доставить себе удовольствия присутствовать при этом, - учтиво произнёс он. - У меня есть ещё кое-какие дела. Я был бы вам очень признателен, если вы позволите этой даме, служащей полиции, обыскать вас."
Беспечное выражение лица Лолы мгновенно исчезло, сменившись напряжённостью и настороженностью.
Ей очень не хотелось, чтобы брильянты Эйлин Мередит, спрятанные в её одежде, были обнаружены.
Сама она могла придумать любые объяснения по поводу этих драгоценностей, но, вместе с тем, она знала, что и Эйлин будут задавать вопросы по этому поводу, а что она ответит, знает только бог.
Вспыхнув от негодования, она вскочила со стула.
" Вы не имеете права обыскивать меня. Я не под арестом," - резко заявила она.
Фойл знал, что она права. Обыскивать её без какого-либо обвинения являлось беззаконием.
На практике офицерам полиции в некоторых случаях приходилось закрывать глаза на некоторые законы и совершать противоправные действия для торжества справедливости. Для Фойла это был как раз тот самый случай.
Он пропустил мимо ушей её протесты, вышел и закрыл за собой дверь.
На несколько мгновений Лола забыла о своём титулованном положении и воспитании принцессы, ощущая закипающую в её груди ярость униженной и оскорблённой танцовщицы.
Однако, взвесив свои шансы на успех в сопротивлении этой мощно скроенной с широкими плечами и крепкими узловатыми пальцами полицейской матроне, Лола поостыла и подчинилась.
Когда в процессе обыска женщина обнаружила шкатулку с драгоценностями, Лола совершила большую ошибку.
Она положила руку на плечо полицейской матроны и сказала как можно мягче: " Если вы оставите это у меня и никому ничего не скажете, я дам вам десять фунтов."
Матрона столь решительно покачала головой и обдала Лолу таким суровым взглядом, что слово "двадцать" замерло у неё на устах.
Собрав все обнаруженные вещи, матрона удалилась, а минуты через три появился Фойл. Он молча возвратил её всё, кроме шкатулки с брильянтами, которую держал в руках.
" Где вы взяли это?" - спросил он своим хорошо отработанным жёстким официальным тоном.
Она вцепилась в край стула и раздражённо произнесла: " Какое вам до этого дело? Это принадлежит мне. Верните."
" Не раньше, чем вы докажете, что это принадлежит вам. В противном случае, я предъявлю вам обвинение во владении краденным имуществом."
Она сильно побледнела и кусала губы до крови: если Фойл не блефовал, а ничто не указывало на то что это так, то она попала в очень опасное положение.
Обычно она с лёгкостью выпутывалась из любых трудных ситуаций, благодаря своей находчивости и смекалке. На этот раз её острый ум оказался в тупике.
Если открыто признаться, что брильянты получены от Эйлин, то сотрудники Скотланд-ярда, уловив новый свежий след, примутся энергично разрабатывать его, и он приведёт их бог весть как далеко.
А придумать версию, в которую кто-нибудь в полиции поверит, впопыхах представлялось невозможным.
" Итак?" - холодно произнёс Фойл.
" Я отказываюсь говорить, откуда я их взяла, - с вызовом ответила она. - Можете делать что хотите."
" В таком случае, моей обязанностью является предупредить вас о том, что всё что вы скажете, может быть использовано против вас. Вам будет предъявлено обвинение, - он открыл дверь и крикнул констеблю, стоящему в коридоре, кивком указывая на Лолу. - Заприте эту женщину на гауптвахте. Через пол часа ей предстоит прогуливаться взад вперёд для опознания."
Гауптвахта в лондонском полицейском участке представляла собой нечто среднее между комфортом гостиной и ужасом тюремной камеры.
Наподобие гостиной она была обставлена необходимой мебелью, и как тюремная камера - снабжена решётчатой железной дверью с мощным и хитрым замком.
В Лоле возобладала Принцесса Петровская, которая оставшись под замком, скрипела зубами и яростно сверкала глазами. Она не желала удостоить вниманием журналы, положенные для неё на столе и усиливающие ощущение присутствия в гостиной.
Тем временем, Фойл привлёк к работе всех находящихся в отделе полицейских
Двое направились проверить показания Лолы о её передвижениях в ночь убийства.
Остальные отправились собирать нужное количество женщин для массовки, необходимой для опознания. Фойл задумал провести эксперимент: узнает ли Уиллс, дворецкий Грелля, в Лоле ту женщину, которая приходила к Греллю в ночь убийства, по фигуре и походке?
К массовке привлекались дочери и жёны полицейских, а иногда и их подруги.
Детектив Тэйлор привёл Уиллса, которому объяснили, что от него требуется.
"Вы сказали, что не можете опознать ночную посетительницу Грелля в той женщине, которая выходила из дома герцога Берли, - сказал ему Фойл. - Мы хотим, чтобы вы попробовали ещё раз, но в несколько ином формате."
Когда Фойлу показали женщин, доставленных в полицию для массовки, он сразу же отверг нескольких слишком высоких и полных, или, наоборот, маленьких женщин.
"Нужно, чтобы женщины приблизительно соответствовали физическим параметрам принцессы Петровской и были одеты примерно как она, - с укоризной бросил коллегам Фойл. - Иначе, какое к чертям это будет опознание?"
Десяток женщин, выдержавших жёсткий критерий Фойла, разместились в самой большой комнате отдела.
Они стояли, выстроившись в ряд у противоположной от стола стены. Когда ввели Лолу она окинула высокомерным взглядом все эти приготовления и поджала губы.
" Пожалуйста, выберите место среди этих женщин, - учтиво предложил Фойл, - по своему желанию."
С дрожащими губами и сверкающим взглядом она повиновалась. Устраивать ненужные сцены и истерики ей претило.
Наконец в комнату ввели Уиллса. Фойл задал ему формальный вопрос: "Видели ли вы когда-нибудь какую-нибудь из этих женщин? Не спешите с ответом. Пройдитесь вдоль ряда и приглядитесь к каждой."
Уиллс медленно выполнял указания Фойла. Когда он дошёл до последней женщины в ряду, он повернулся к Фойлу и покачал головой. Во взгляде Лолы, устремлённом на Фойла, явно проявилось злорадное торжество.
Но Фойл знал, что эксперимент ещё только разворачивался.
" Пожалуйста, леди, начинайте движение с лева направо, - сказал Фойл. - Прекрасно, но чуть побыстрее. Не так быстро, но живым, бодрым шагом. Здорово. То что надо. - он повернулся к дворецкому. - А теперь, Уиллс, попробуйте сфокусировать внимание на походке женщин. Может быть, это вам что-нибудь напомнит."
Женщины совершили три круга по комнате, а дворецкий бросал нервозные взгляды то на одну то на другую.
" Нет, - с горечью признался он, - Я никого не могу опознать."
Нельзя сказать чтобы Фойл не ожидал этого результата.
Он просто попытался использовать самую ничтожную возможность, что это сработает.
Однако, поскольку это провалилось, он решил испытать другие способы.
Он отпустил Уиллса и женщин, попросив их не слишком распространяться о том, в чём они принимали участие, и по его сигналу инспектор в форме встал у стола с ручкой наготове.
" Вы предъявляете обвинение этой женщине, мистер Фойл?" - спросил он.
Тэйлор взял её за руку и подвёл к столу и поставил напротив офицера.
Она с надеждой смотрела на лицо Фойла, пытаясь найти там следы сочувствия или некоторого смягчения в отношении к ней. Но Фойл воплощал деловитость, непроницаемость и абсолютное спокойствие.
Её поразило в Фойле при первой встрече его спокойствие, хладнокровие и выдержка.
В нём отсутствовала какая-либо аффектация, театральность. Он методично и безучастно, словно зубчатый вал в коробке передач монотонно выполнял положенную ему работу. С Лолой обращались без малейшего оттенка личных симпатий или антипатий, словно она представляла собой обнаруженный похожий на бомбу предмет, в отношении которого они пытались определить, представляет он какую-либо опасность или нет.
Принцесса Петровская не относилась к числу очень нервических натур, но ощущение пребывания в жерновах мощной, хорошо отлаженной машины и атмосфера преобладания безличных, выстроенных без всяких эмоций на железной логике отношений подействовали на неё крайне негативно.
До неё дошло, что её отказ объяснить происхождение найденных у неё драгоценностей сыграло на руку Фойлу. Он и без её признания смекнул, что они получены от Эйлин Мередит, иначе зачем вдруг принцессе Петровской понадобилось заявиться в гости к незнакомой ей Эйлин Мередит. Он и без её признания встретится с Эйлин и будет задавать ей вопросы, и тот факт, что Лола пожелала скрыть, что брильянты принадлежали Эйлин Мередит, вызовет ещё больше подозрений относительно цели такого щедрого дара. С горечью принцесса Петровская признала про себя, что сделала очень глупый ход: она ничего не выиграла, заплатив за это заключением на гауптвахте.
Она решила попробовать отыграть ситуацию назад.
" Подождите, - сказала она решительно, - я могу объяснить откуда у меня эти драгоценности, если останусь наедине с мистером Фойлом."
Дежуривший инспектор поспешил сообщить об этом Фойлу, который минуту в задумчивости поглаживал свой подбородок, а затем кивнул и отправился к месту заключения Лолы.
Когда Лола и Фойл остались одни, она сказала несколько высокомерно: " Эти брильянты были переданы мне для частных целей Эйлин Мередит. Это то что вы имеете права знать. Вы можете прямо сейчас позвонить и спросить её. Сделайте это как можно быстрее и отпустите меня."
" Хорошо, - невозмутимо произнёс Фойл. - Вы останетесь здесь, пока я проверяю."
Однако Фойл первым делом позвонил не Эйлин Мередит, а в Скотланд-ярд.
Через пять минут инспектор Гринн вышел из огромного здания из красного кирпича и поспешил встретиться с герцогом Берли и Эйлин Мередит.
Через час Фойлу доложили результаты проверки передвижений Лолы в ночь убийства. Её показания подтвердились полностью, совпадая даже в мелких деталях, и Фойл не мог не признать, что её алиби стало железным.
Гринн прибыл в участок вместе с возмущённым и возбуждённым герцогом Берли и его адвокатом. Несколько минут, попросив своих спутников подождать, он сообщил Фойлу наедине: " Она признаёт, что передала брильянты Лоле, но отказывается объяснять для каких целей. Она упёрлась как ослица. Я сообщил герцогу кое-что о положении нашего расследования, и он согласился взять драгоценности назад втайне от дочери. Он поначалу не хотел, но я объяснил ему, что его дочь, похоже, стала жертвой ловких аферистов, и он решил последовать моему совету. Кстати, он никогда ранее не слышал о принцессе Петровской. "
" Мне нужно поговорить с этим герцогом, - сказал Фойл. - И вот ещё что, срочно раздобудьте такси, на котором инспектор Пул в штатском будет ездить туда и обратно мимо участка, а сделайте так, чтобы другие такси туда не совались пока я не дам отмашку, понятно?"
" Понял, - усмехнулся инспектор. - Ну а если, когда выйдет, она не захочет брать такси?"
" Тогда пойдёте вместе с Болтом следом за ней, а Пул пусть на маленькой скорости движется за вами на случай, если она сумеет найти другое такси."
Разговор Фойла с герцогом и его адвокатом свёлся в основном к уклонению от их вопросов, на которые у него не было желания отвечать.
Он вернул им шкатулку с драгоценностями и предоставил для сопровождения до дома полицейского. Распрощавшись с ними, Фойл направился к задержанной.
" Вы свободны, - сухо произнёс он. - Я бы посоветовал вам, принцесса, впредь быть очень осторожной. Было бы весьма мудро с вашей стороны немедленно покинуть Англию."
" Это почему же," - спросила она, с изумлением уставив на него взгляд своих широко раскрытых глаз.
Его голос смягчился.
" Потому, что моя дорогая леди, - сказал он, - мне кажется, что ваша карьера в Англии не совсем безупречна. Если мне удастся на вас что-нибудь накопать, то я клянусь, что упрячу вас за решётку."
Её губы изобразили презрительную усмешку.
" Вы утомили меня, мистер Фойл. Прощайте."
" Пардон, - сказал Фойл, доставая из кармана пиджака клочок бумаги, - вам не случаем знаком этот почерк?"
Она вернула ему записку, покачав головой.
"Нет, никогда не видела прежде," - ответила она и направилась к выходу.
" По крайней мере, у меня теперь есть её отпечатки," - подумал Фойл и аккуратно положил записку в целлофановый пакетик.