ГОРЖУСЬ!
После боёв. В несчастной Беларуси,
Трудилась в госпитале, силы, не жалея,
Моя родная бабушка Маруся.
Я расскажу об этом, как сумею…
… Ей тридцать два исполнилось, когда,
В июне жарком, сразу же, в начале
Войны проклятой – в дом пришла беда!
Фашисты дедушку убили. Расстреляли…
А «на руках» детишки – сын и дочь.
И оккупанты всё «добро» отнЯли.
Чем накормить? Как уберечь? Помочь?
Малютки с голодухи опухАли…
Кругом воронки от бомбёжек! Смерть! И страх!
И взрывы, словно чёрные кусты…
ПожАрищ дымом городок пропах…
ЛугА не скошены. ПолЯ земли – пустЫ…
О том, как ели мёрзлую картошку,
До сей поры мамуся вспоминает.
Из лебеды со жмыхом твёрдые лепёшки –
«Вкуснятиной», представьте, называет…
… Жилья семья лишилась в один миг.
Упал снаряд с небес, из самолёта!
(Судьбы насмешка – цель свою настиг
Удачный рейс советского пилота!)
Но, что поделать – гитлеровцы тут
Обосновались! Разоренье! Горе!
Людей пытают! И в Германию везут,
Как скот! Народной крови – море!...
…СорОк четвёртый, наконец, настал!
Вплоть до него несчастные скитались.
Ютились у соседей, (кто пускАл!)
От рабства и насилия скрывались…
… В освобождённом Несвиже, опять
Открылась, прежняя больница на Садовой.
И бабушка – лечить и утешать
Больных. Пошла работать тудА снова…
… Ещё – ночаАми, торфом печь топИла,
Бельишко рАненых бойцов стирАла,
ПолЫ «скребла» в Амбулатории и мыла.
Детей своих растИла-поднимала…
Уволилась – на пенсию пора…
Карандашом «химическим», друг мой,
ГОРЖУСЬ! Одна, лишь запись МЕДСЕСТРА!
Осталась в бабушкиной КНИЖКЕ ТРУДОВОЙ!