Ранним утром, взяв с собой собаку, я отправился пройтись до леса. Захотелось посмотреть, как сильно подтаял снег. Дойдя до конца поселка, мы с черным псом оказались у железной дороги. Перемахнув ее, вышли на поле и направились в сторону леса. Собака бежала игриво, иногда останавливаясь, чтобы пометить попадавшееся у нее на пути кочки. Поле было чистое, почти без снега, только в ложбинах виднелись белые отголоски Зимы. По канаве, разделявшей поле напополам, бежал веселый ручей. Он шумно разговаривал с большими известковыми камнями, торчавшими из земли. Пес перепрыгнул одним махом журчащий поток, оглянулся на меня, я замешкался, но все же прыгнул за ним. Нога соскользнула в ручей, и я черпанул немного воды в сапог. Назвав себя бранным словом, с кривой улыбкой на лице, я двинул дальше.
Лес дышал сквозняками, сосны качали своими пышными, зелеными гривами. Остатки рыхлого снега, лежали мирно под деревьями. Начал моросить мелкий дождь, он решил доесть крохи зимней стужи, превращенные в грязный хрусталь. Я поднял голову и взглянул на серое небо, оно с трудом пробивалось сквозь мохнатые вершины, и не предвещало ничего хорошего.
С этими мокрыми мыслями, я побрел дальше по весеннему лесу. Он сопровождал меня птичьими трелями, смешанными со свежим запахом оживающей природы. Ноги стали проваливаться в холодный, черневший от горя снег. В голове рождаются неплохие стихи, но походную тетрадь я забыл дома. Записывать было некуда, жаль, пробираюсь дальше. Собака взяла след зверя, тут же теряя его, она находит другой. Я иду за ней, она приводит меня к норе. Кто там живет интересно? Я говорю собаке "Фу! Иди ко мне!", и мы идем дальше. Березы цепляется за мою куртку своими худенькими ручонками, скользя по моему лицу мягкими ветвями, они пропускает меня вглубь леса. Он смешанный, местами преимущественно хвойный.
Сквозь непроходимые заросли кустарника, мы вышли на другое поле. Оно недавно освободилось от снежного плена, Зима примяла его нечесаные волосы . По центру стоял древний, могучий великан одиночка. Непокорный северным ветрам, раненный летней грозой, старый тополь. Он независимо возвышается над округой, напоминая всем своим существованием, что когда-то здесь стола деревня. Она исчезла с лица земли, он молча наблюдал за этим - как жизнь медленно умирала в этих краях. Его огромные плечистые ручища, свисали почти до самой земли. На полу, под его ногами, валялись обрубки отломленных ветром конечностей. Его голая вершина была наполнена живностью, птицы то и дело сновали меж кривых ветвей. Я провел ладонью по шершавой коже дракона. Такая мысль сравнения, промелькнула в моей голову, из-за вида засохшего неровного рельефа коры. Мох ржавел со всех сторон могучего ствола великана. "Его не обнять даже вдвоем" - подумал я, обойдя тополь со всех сторон. Корни мощного фундамента выпирали из Земли. Она его держала крепко, нАкрепко - как родного сына, хотя он таковым и являлся! "Сколько же тебе лет, парень?" - спросил я у тополя. Но он задумчиво молчал, не обращая на меня внимание. Трещины и дупла чернели на его обезображенном теле. Боль в них уже не свербела, она притупилась с годами. Одиночество переполняет душу, даже это бездумное дерево это понимает. Он гордо смотрел на восток, встречая свой новый четырех тысяча первый день. Его сто девятая весна, началась как обычно - с дождливого ветра, и закончится она в солнечным Мае, когда птенцы новой весны встанут на крыло. Весенний дождь тихо смывал холодную память Зимы. Но вдруг, он стал перерастать в ливень - это первый боевой марш. С середины Апреля, Весна разошлась не на шутку, она идет твердой поступью к жаркому лету, и не кто ее не остановит!
Я стал промокать. Время идти домой, пес смотрел на меня не понимающими глазами, как бы вопрошая - "Что мы здесь делаем, хозяин?" Я понял его взгляд, и тихо сказал, почти про себя - "Все, все, идем, пора выбираться".
Дорога петляла своими глиняными колеями, ноги скользили, иногда съезжая в длинные, глубокие лужи. Пришлось обходить лес по дороге. Идти через него обратно, было не вариант, мы там до конца бы промокли. Пройдя три километра, показалось село. Маковка церкви успокаивала меня своим видом. "Все хорошо родной, ты уже почти дома!" - говорила как-бы она.
Спокойствие мыслей, нарушил проходящий поезд, он шел на запад. Его железное грохотание разносилось на многие версты. "Ему дождь ни по чем - он железный", думал я, надевая капюшон у штормовки. Мы подошли вплотную к насыпи. Состав исчез за поворотом, протянув жалобно гудком, вокруг снова включилась тишина. Мы перемахнули двух колейку, и оказались на окраине нашего поселка. Дядя Саша с крайнего дома, сгребал граблями мусор в кучи. Увидев меня, он спросил с юмором - "Что, за грибами ходили, нашли что нибудь кроме шишек?".
"Да нет, волю ходили нюхать" - ответил я с широкой души.
Дом нас встречал пасмурно, стены были сырыми от бокового дождя, окна молча чернели проемами, в одном из них мерцал тусклый свет - эта была настольной лампы. Открыв не закрытую на замок дверь, я зашел в гараж. Пес заскочил следом и побежал проверять свою миску. Она его встретила недоеденной утренней похлебкой, с торчавшей из нее костью. Собаке казалось, что она нечего вкуснее в жизни не ела - так уплетала кашу, что глядя на нее, мне тоже захотелось есть.
Я вернулся к воротам, открыл дверь во двор, и посмотрел на серое небо. Оно стало меняться, местами просветляя бока, до голубой синевы. Дождь почти прекратился. А я задумался - "Что ждет нас этой весной, как мы встретим лето, и что вообще будет дальше?"
"А дальше будет все хорошо, обычная спокойная жизнь" - отвечал мне слабый ветерок, своим влажным дуновением. Согласившись с ним, я закрыл дверь на щеколду, и пошел домой. В душе опять наступила весна. Моя тридцать девятая глава.
18.04.2015.г.