14. Я не понимала себя?
Вспоминаем любовь –
Из прошедшего зов.
Предусмотрел Господь,
Это – музыка слов...
Как мне достучаться,
Как мне снова услышать,
Тоскливо затеряться,
Жизнью вновь одарила...
Я не понимала себя: неужели ко мне возвратилась
первая любовь подростковая, которая так глубоко
вросла в меня. Ведь вторым чувством всё же по-
нимаю, что он не мой... У него есть семья и дети. А зная его
привязанность ко мне, понимаю, что он любит там тоже...
также отдаёт супружеский долг... Но, может, из-за отсут-
ствия мужчин после смерти Ивана я так на него наброси-
лась? Нет, я просто таю в его объятиях. Насколько мне было
хорошо с Иваном, настолько же, даже глубже... здесь я чув-
ствую себя королевой.
Иван, может быть, по долгу своей службы был грубоват
иногда со мной, а Зейхан такой ласковый. Никогда не поды-
мет голос, никогда не закричит из другой комнаты, по мело-
чам, чтобы хотя бы я подала стакан воды или налила обед,
в то время, когда я с книгой. Он с удовольствием делал сам,
лишь бы была с ним и смотрела ему в глаза.
Уже пора выезжать в Кряково, а я всё никак не могу отды-
шаться от страстных эмоций нашей постели, которая нас свя-
зывает. Так я думала, пока Зейхан не вышел, освежившийся,
из ванной комнаты. И потащил меня тоже купаться. Оказыва-
ется, её наполнил он, чтобы поплескаться вместе в воздушных
мыльных пузырях, напомнить мне нашу первую ночь в люб-
ви, и этого было достаточно, чтобы и в тот день не выехать в
село. Может, он специально меня разжигал... мне напоминал
те моменты, когда мне с ним было хорошо! И мы ещё и в этот
день остались здесь, в Томске. Но я его предупредила:
– Завтра с утра выезжаем, без никаких больше утренних
представлений... – а сама улыбнулась. – Поедем на один
день, лишь на свадьбу... Мне нужно возвратиться после
свадьбы сюда, в Томск.
Он посмотрел удивлённо, но потом сказал:
– Анна, я сам тебя хотел об этом попросить... А когда тебе
обратно?
– Я оформила на 24 рабочих дня отпуск, вот и посчи-
тай... – и улыбнулась, ведь день был не завершён.
Как бы ты ни любила и сколько бы ты с ним ни была,
отодвинуть стрелки нельзя, и я всё же со страхом всё время
посматривала на часы, которые тикали, сокращая наше лю-
бовное свидание.
Утром мы поднялись сразу же, как зазвонил будильник, в
пять... и, быстро освежившись, я оделась в дорогу простень-
ко. Мы спустили чемодан со свадебным платьем и моей
одеждой. Завели мою машину, он сел за руль, по дороге за-
правил полный бак и две канистры, чтобы хватило до само-
го Кряково. Дорога была длинной, я пару раз вздремнула, он
же был бодрым и всю дорогу ехал не моргнув глазом.
Пару раз я просилась подменить его за рулём, но он отказы-
вался, и наконец мы въехали в наш районный центр, а потом
дальше пересекли улицу и завернули к нашему селу Кряково.
Я с сожалением посмотрела на нашу стоянку, где он меня
когда-то подхватил мокрую во время дождя. Жаль, её пол-
ностью отремонтировали. Построили из кирпича и даже из
декоративных плит выложили мозаикой белые ромашки.
Зейхан заметил, что я посмотрела на эту стоянку с сожале-
нием, но успокоительно сказал:
– Переделано всё и в селе... после развала Союза, многие
русские пополнили наше село из других республик бывше-
го СССР, и там больше нет заброшенных чёрных домом, вы-
цветший древесины, а стоят большие дома.
Я же спросила:
– Такие, как ты построил себе?
– Анна! Не говори так, с тобой мне достаточно и лачуги...
и, если хочешь знать правду, я давно там, в этом большом
доме, не живу. Потому что, когда я возвращался в наше село
с сыном, проезжая именно мимо этой стоянки, я вспомнил
тебя и твой дом и, бродя по селу, нашёл его и остался там
жить постоянно, поверь, не как супруг твоей матери, а как
зять, я ждал твоего возвращения, милая. А эту стоянку я сам
построил на свои деньги и этими руками, даже не нанимал
мастеров в память о тебе, моя родная.
– Так что же будет с нами? Я еду в неизвестность? И не
хочу там появляться…
«Мы вспоминаем жизнь прошедшую»,
Бутон созревший, любуется каждый,
С каждым днём лепесток открывает,
Совсем расцвёл и стал он вянуть...
Такая жизнь и у людей бывает...
И надо дорожить твоим каждым днём...
Не допустить, чтоб преждевременно стареть,
Любить! Любить эту жизнь, нежить...
Он разворачивает машину и везёт меня в районный центр,
в маленький колхозный отель, где мы с ним провели неза-
бываемую ночь когда-то.
– Анна! Ты останешься здесь, я же приеду за тобой че-
рез несколько часов, после свадьбы... отвезу им свадебное
платье.
– Зейхан, ты читаешь мои мысли... Отвези платье и при-
вези мою маму сюда, пожалуйста, когда я её ещё увижу.
Пока ты возвратишься, она будет со мной. Я хочу знать, как
ей живётся с тобой. Ты опять деспот и её избиваешь, как
раньше за пьянство?
– Нет, Анна, она больше не пьёт, и, даже если и выпьет
чуть-чуть, я не подыму руку никогда на неё, потому что мне
кажется, что я бью тебя.
Он устроил меня в отель, сам уехал в село Кряково.
Через час привёз мою мать. Я посмотрела на неё с сожалени-
ем: сдала она, уже не такая, как была, годы берут своё... давно
на пенсии, но эта тяжёлая работа доярки превратила её совсем
в старуху. Она долго сидела, рассказывала, как она живёт, по-
рой, то же самое повторяла несколько раз, особенно много го-
ворила о Зейхане, который после того, как возвратился, ничего
не помнил, потух также и как мужчина. Ни разу не заходил к
ней в спальню, а занял мою. Домой же, она всё рассказывала,
к себе не возвращался. Только, что делает единственное, – по-
могает в огороде и на парниках, и там тоже. Он сам полностью
этим занимается, снял с работы у нас своих женщин, они ино-
гда приходят к матери поболтать и очень удивлены тем, что и с
ними он перестал выполнять супружеский долг.
Она-то рассказывала, но я думала о наших интимных
днях, проведённых с ним вместе в Томске: значит, он не
утратил свою мужскую силу, а не хочет её разменивать не
по любви.
Я выделила матери достаточную сумму, и тут же, в райо-
не, положили всё в банк, чтобы у неё не украли... Всё же я
не доверяла Джемалу, и больше из-за него не хотелось ехать
в село Кряково.
Свадьбу они отыграли, приезжали сюда, в районный
центр, расписываться в сельпо. Я слышала, как сигналили
машины, а к вечеру возвратился Зейхан, отвёз мать в село и
попросил:
– Никому не говори, что Анна была здесь, если будут
даже настаивать.
Он её отвёз, а сам возвратился, на ночь мы остались в
этом отеле, а утром поехали в Томск.
Весь свой отпуск я провела с ним и не жалела... Но в по-
следние дни он нервничал, что я уезжаю. Как поступить?
Его с собой я не могла взять, и как жить дальше? Я очень из-
вестная дама в Москве, о чём будут говорить и сплетничать,
мне небезразлично... Внешне он больше похож на отца, чем
на любовника. Он женат, так что не сможет стать моим му-
жем никогда, значит, мы расстаёмся навсегда. Так я думала,
а у самой текли слёзы в ванной, когда я туда заходила. Моё
настроение импонировало его – он тоже не находил, что
сказать... Если раньше он сам мог «разрулить ситуацию» за
меня, сейчас он ничего не может, выбор за мной, и я должна
о чём-то сказать первой. И я всё же нашла силы и сказала:
– Зейхан, мне было хорошо с тобой, я шикарно провела
с тобой мой последний медовый отпуск. Но я не могу тебя
взять с собой по нескольким причинам, но и ещё я там очень
занята. Единственное, что могу позволить, – один день лишь
в неделю встречаться с тобой; я буду заказывать билет на са-
молёт. Поверь, что я тебе не изменю, буду до конца твоих
дней верна лишь тебе, но жить с тобой открыто там я не смо-
гу... там, в Москве, совсем другая жизнь... Москва большая,
но как наше село, все всё друг о друге знают, тем более мой
муж занимал большую должность в московской милиции.
– Анна! Дорогая моя, я сам не находил себе места из-за
того, как с тобой объясниться... Разреши, день в неделю я
сам буду приезжать к тебе, и сам буду покупать билет, и ни-
кто ни о чём не узнает. Я буду привозить отсюда фрукты
и овощи на продажу оптовую в Москву, и заодно найдём
место, где встречаться, только меня ты не отстраняй полно-
стью. Я понимаю, что я намного старше тебя, моя ты люби-
мая. Мог бы развестись со своей женой официально, но по-
нимаю, что и тебя, и меня это не устроит. Я не смогу, чтобы
в твоих глазах меня унижали, ты же, наверно, знаешь меня,
но всё же я хочу, чтобы ты мне всё рассказала о себе, как
ты познакомилась с Иваном. Зная тебя, я не поверил словам
Джемала, когда он на свадьбе мне сказал, что ты была под-
стилкой у Ивана.
Меня эти слова резанули по живому...
– Я бы сама никогда не рассказала правду, но не позволю,
чтобы я в твоих глазах была дрянью, испорченной и под-
стилкой. Хотел услышать её? Такой, какая она есть?.. Так
слушай, только не перебивай. Ты уехал, оставил меня здесь,
в Томске, одну, без денег, во время кризиса и инфляции.
Твой сын привозил мне твои передачи и оплату за колледж...
Потом ты же сам мне его навязал, впустил в мою жизнь мо-
лодого симпатичного ровесника. Он сдал свою квартиру по
твоему указанию, чтобы оплачивать мой колледж и жить на
оставшуюся сумму. Ты же в это время пропал совсем! Мы же
здесь задыхались от голода. И он начал воровать, для меня...
а может, и для себя... приносить всё: то палку колбасы, то
сыр. Хлеб был иногда для нас всем!.. Но он спал внизу, на
ковре, и мы не были любовниками, хотя ты же понимаешь,
как мне необходимо ночное влечение, хоть на стенку лезь. А
тут в один день он не пришёл домой, его поймали за ящик
сахара, который он хотел не продать и не отдать, а принести
к нам домой, чтобы опять-таки не умереть с голоду. Ты же
ему говорил, чтобы он не пускал меня работать, да? Так он
точно выполнял твою же инструкцию о том, как нам жить
дальше... У нас была возможность сблизиться всегда, но он
до этого не доходил пока. Зато я видела, как он неоднократно
работал своими пальцами в ванной комнате, обнажённый...
Я же стонала от удовольствия, наблюдая. Но это не всё...
Я всё же пошла на его работу, на погрузочно-разгрузочную
станцию, и мне сказали, что он в милицейском участке. А
когда я постучалась в дверь начальника, там и был Иван. Он
сразу же спросил: «Чем будете расплачиваться?!» Я же по-
думала, ничего не будет со мной из-за одного раза, ведь он
твой сын, я должна была в благодарность сделать это! Как ты
думаешь? И я, дрянь, так считай... согласилась. А он закрыл
дверь и несколько раз надо мной надругался, не так, как ты,
нежно, щадя, даже вспомнить противно. А потом туда при-
вели Джемала и мне сказали: «Забирайте "братца"».
Зейхан хотел что-то вставить, но я не позволила, а про-
должила:
– Его, избитого, привезла домой, не пустила бы его на
ковёр такого, лечила его сама, и спали «валетом», но он
сделал всё, чтобы сблизиться со мной, он же молодой и
темпераментный, и тем более уже прошёл год с момента
твоего исчезновения... Но через несколько месяцев он на-
шёл хорошую работу, и можно было бы не воровать, а он
крал металл и отвозил машинами к нам, в село Кряково, и
сделал там большой парник. А ты хоть знаешь, когда его
поймали, чем я расплачивалась каждую пятницу за него,
когда тот же Иван его отпустил? За этот парник, который
сейчас вам даёт доход? Да, ты правильно понял... тогда-то
я и стала его подстилкой, он требовал, чтобы каждую пят-
ницу я приезжала к нему на квартиру, он же развратно пока
что меня насиловал. Но постепенно влюбился, и попросил,
чтобы я вышла замуж за него... И я согласилась. А знаешь
почему?
– А Джемал?.. Где был он?.. – зло спросил Зейхан.
– Джемал наслаждался с новой квартиранткой в твоей
квартире, которую ты ему купил, и сказал мне, что он ещё
не нагулялся и хочет понять суть жизни.
– Прости, Анна! Тебе пришлось много вынести из-за
меня. Иди ко мне, дорогая, забудем прошлое.
– Забыть трудно, тем более я не знаю, где ты был два года
и, может, ты тоже пропал, увидев новое. Опять молодое твоё
увлечение и новую любовь.
– Уже поздно, расскажу завтра, иди ко мне, Анна, у нас
осталось два дня из незабываемого твоего отпуска... Нельзя
терять ни минуты.
И мы слились как две реки в одну.
«Жизнь тебе за любовь дарю!
Облака несутся над головой...»
Освещена ты солнечным лучом,
Ласкою ночных звёзд, теплом...
Луна хоть холодна, но крюком
Погладит нежное тело горячо,
Оставив шлейф над плечом...
Тебе покажется сон волшебством...
http://www.proza.ru/2016/04/19/1698
© Copyright: Каменцева Нина Филипповна, 2016
Свидетельство о публикации №216041901698