Холодный ветер рыдает гулко,
И желтые листья падают мрачно,
Какая меланхоличная ныне прогулка,
И шагает фигура, ступая невзрачно.
Кружится забвенно в осеннее время,
Звездою мерцая во тьме облаков,
Летает по небу, неся свое бремя,
Завывает свирепо, как стая волков.
Уходя так бесследно от шума толпы,
Падает вниз, во мрак темноты,
Взглянув напоследок на небо и мир,
Во мраке сверкнул его синий сапфир.
Вернувшись в обитель печали и ада
И страданья услышав испорченных душ,
Он улыбнулся слегка, безотрадно,
Про себя вспоминая лишь всю эту чушь.
Запах почуяв дома родного,
И сняв, наконец, свои маски с лица,
Он тотчас, вздохнув, превратился в другого,
Присев во тьме у родного крыльца.
"Где же я был? - подумал он гласно, -
Деньги где в мире правят умом
Мать где родную продают за полцарства,
Спит человечество алчным сном".
Угрюмо потупил он взгляд, вспоминая,
Ужасы прожитых лет на свободе:
"И от чего же мораль угнетая,
Люди двуличность воздвигли в природе?".
Окинул он взором родные просторы,
Чистая тьма распростерлась вокруг.
Какие противные выдались годы,
Какой же отвратный тянулся досуг.
И вскинул он руки, отпуская поэта,
Открыв свое сердце для нитей судьбы,
И блеснули глаза его как у Элета,
И он растворился в объятиях тьмы.