Тщетно биться словам в вековую кирпичную стену,
пусть, едины душой, и, пусть, въелись в её плоть и кость, -
уж не верит Москва, что возможно противиться плену
и никак не принять, что уж ей показалось легко...
разлетятся слова воробьиною вспугнутой стаей,
в недоверье попав, так привычные к честной любви, -
обозналась Москва, ясновидящей быть перестала,
что, теряя сердца, призывает несчастья свои...
износились слова, истрепались на дальних чужбинах,
не умея менять то, что близко и то, что нельзя, -
неужели Москва посреди равнодушия сгинет,
неужель в никуда из неё улетать журавлям...