От подъезда Саши к суше примерно сажень, небосвод иссушен, зимнею коркой сложен. Ночь кипит тревожно, черная, словно сажа, снег пушистой кошкой тихо шуршит на коже.
Саше лет, наверно, двести уже по вашим, тёмный лоб давно морщинами разукрашен. Время носится над Сашей, как будто коршун, всё шумит за ним грядою угрюмых башен. Жизнь у Саши, дай-то боже, вполне пригожа: Сашу ждёт в квартире ложе и тёплый ужин. Он идёт по узким тропкам и бездорожью, огибает пустыри и обходит лужи.
Саша жил два века ниже травы и тише, ничего не жёг, не спрашивал, не нарушил. Всякий взор скользил по Саше и падал выше, потому-то Саша столько с собой и выжил. Мир плывёт над Сашей тонкой резною стужей, серебром, как хвост русалочий, припорошен.
Только голос Ойшо в Саше жужжит, как шершень, всё висит на нём тяжёлой литою брошью.
«Убегай, убегай, ничего не бери тайком,
Ни беды, ни войны, ни термоса с молоком
Вылезай из берлоги, в горле горячий ком
Это так легко.
Все Мадриды и Сохо, Пхукеты или Бали
Все глаза и улыбки, куда тебя завезли
Ничего не проспи, не проешь и не проскули
Что молчишь, вали.
Убегай, море пахнет — мёд и зелёный чай
Убегай невесомой пылью в прямых лучах
Если ты не привык за что-нибудь отвечать —
Не найдешь ключа».
Ночь исходит глушью, сон разделяя брешью. Всё, что было страшно, кажется пошлой ложью. Выцветает месяц — глупый угрюмый кешью, и еще чуть позже прячется за подножья.
Над равниной снежной утро встает неслышно, ледяною стружкой крошится на прохожих. Запевает песню Ойшо, стоит на крыше, и от песни лёд ломается с гулкой дрожью.
«Убегай, бурый мех, от удобства и прочих вшей
Всё, что мох и холодный камень, гони взашей
И судьба уж тебя-то найдёт из любых пещер
Сквозь любую щель.
Находи, находи, мир так много припас тебе
В каждом шаге сокрыты Африка и Тибет
Все раздумья — не в эту смену, не в этот свет
Не в твоей судьбе.
Сколько мест тебя ждут, собирайся уже, кретин
Все дворцы и дороги, яркие, как с картин
Нету стран и границ, закрытых на карантин.
Захоти прийти».
9 декабря 2013.