Поэзия есть одна из форм влюблённости в жизнь, одна из форм любви ко всему живому
и сущему на земле. Иначе она не поэзия. Творец сотворил нас из чувства любви.
И если мы занимаемся творчеством, то просто обречены любить то, что создаём, и тех, для кого создаём. Но порой начитаешься заполонивших патриотическую русскую литературу плаксиво-надрывных стихов о вконец погибшей России или лобовых псевдо гражданских стишат, которых даже на приличном митинге читать зазорно, и ловишь себя на мысли, что не рождают такие стишата желания надеяться, верить, любить и страдать… А именно этого ждёт читатель от поэта во все времена, а в наше сумеречное время в особенности. В блокадном Ленинграде, когда голодную жизнь от голодной смерти разделяли минуты, тогдашние власть имущие не рассуждали об официальной и альтернативной экономике, а инициировали перевод и издание «Божественной комедии» мирового классика Данте. По радио звучали стихи русских и советских классиков, в условиях отсутствия хлеба насущного, заменявшие хлеб духовный, будившие в усталых и отчаявшихся людях ту жажду жизни, которое есть единственное лекарство против смерти. Ту священную жажду, о которой коренной петербуржец Александр Блок задолго до войны сказал: «В стихах должно быть удесятерённое чувство жизни». Главное достоинство этой книги – та самая влюблённость в жизнь в самых разных её проявлениях, которое есть лучшее лекарство против уныния. А именно оно, тотально охватывающее многих наших современников, является, вспомним, одним из самых тяжких грехов! Перефразируя шутку «Если пациент хочет жить, то медицина бессильна!», скажу так: «если народ хочет жить, то власть бессильна!». Татьяна Викторовна не бичует направо-налево власть имущих лобовыми лозунгами, не грешит безысходной скорбью по поводу поруганной России. Она просто любит Родину и заряжает этой своей любовью – материнской, дочерней, сестринской – нас, читателей. В одном из своих стихотворений автор этой книги говорит о «знобящем свете» (замечательный – трагический и в то же время жизнеутверждающий образ, которому позавидует самый выдающийся поэт), но свет, исходящий от стихов Татьяны Коковиной не знобит. Он греет, вселяет надежду на лучшее, веру в лучшее, любовь к лучшему. Даже самые, казалось бы, грустные стихи Татьяны Коковиной – светоносны. Потому что (вспомним лермонтовскую ундину из «Тамани!») - где грусть, там и до радости недалёко.
Татьяна Викторовна не молода, но в её конкретном случае имеет смысл говорить о творческом потенциале. Я уверена, что если бы в своё время Татьяну Викторовну так не увлёк водоворот жизни – семья, дети, работа, друзья, природа и так далее, если бы осталось у «однолюбки» Коковиной хоть малость времени ещё и на любовь к литературе в более системном виде этой любви, мы бы на сегодня имели в лице Татьяны Коковиной одну из самых ярких лирических поэтесс Самарского края. Все исходные данные, как говориться, наличествовали, просто судьба сложилась так, а не иначе. А подспудно хранимая в душе автора этой книги любовь к поэзии всё-таки дала себя знать, и не могло быть иначе. Это – третья книга стихов Татьяны Коковиной. Но дело не в количестве книг.
Дело в том крепнувшем голосе и мастерстве, который я наблюдаю последнее время, как руководитель литобъединения, в творческий актив которого входит автор этой книги. Как руководителя литобъединения меня радует готовность, с которой Татьяна Викторовна откликается на любые творческие начинания, будь то театрализованное мероприятие, выступление перед школьниками или ветеранами. Талантливый человек, она тем не менее умеет чувствовать корпоративную этику, что я очень ценю в авторах. А как поэтессу, меня привлекает та органика, с которой Татьяна Коковина повествует в своих стихах о самых простых, даже житейских вещах. Я человек, в поэзии искушённый, и даже отчасти поэзией отравленный, удивить меня сложно, если возможно вообще. Но Татьяне Викторовне это порой удаётся. Один её «знобящий свет» чего стоит!.. Собственно, органичность интонации и есть тот самый, похожий на привидение, талант, о котором много говорим, но мало кто его видел, она в естественности интонации, в исповедальности общения автора с читателем, как давно знакомым человеком, в распахнутости и доверительности, в межбуквенном пространстве, в конце концов. В живых стихах, понаблюдайте сами, это самое межстрочное пространство – живое, оно пульсирует, дышит. А в мёртвых стихах, какими бы «сделанными» они ни были, это пространство мертво, напоминает воду – чистую, но дистиллированную. А вот стихи Коковиной – вода живая, родниковая, где порой и на песчинку наткнёшься, а всё едино, такая вода куда как вкуснее и полезнее стерильной дистиллированной. Так и у Татьяны Викторовны – профессиональным-то писательским глазом, что говориться, на «автопилоте», ловишь какие-то «косяки», которые, впрочем легко исправимы.
И тут же прощаешь Коковину, как читатель, до сердца которому она сумела достучаться… В балете есть выражение «Приходит опыт – уходит прыжок». Поэт должен стремиться к тому, чтобы нарабатываемый им опыт стихосложения не влиял на высоту прыжка, дерзновенность полёта. Чего я от души желаю автору этой книги!
Диана Кан,
руководитель народного литобъединения «Отчий дом»