Это было начало конца:
солнце вдруг не пошло на восход,
а луна в третьем доме стрельца
серебром обняла небосвод.
Ветер гнал листьев радужный тлен
вдаль под этой безбожной луной,
душу с боем захватывал в плен,
звал сквозь окна меня за собой,
и я шел. Падал, снова вставал,
снова шел, не пытаясь свернуть,
а луны той бесовской овал
в темноте мне очерчивал путь.
Я петлял в хороводах теней,
вниз спускаясь по лезвиям снов,
погружаясь во тьму все сильней,
обходя за засовом засов,
за запретом запрет. И я знал:
мое солнце уже не взойдет.
Кто-то свыше мне предначертал
в темноте бесконечный полет,
и я был не в обиде, я жил,
я дышал, упивался луной,
до последних секунд дорожил
той немыслимой, той неземной,
той безумной свободой дорог,
криком птицы в ночной тишине.
И за тот беззаветный восторг
мне луною воздастся вдвойне.
Это было начало конца:
мир привычный истаял, как дым.
В зеркалах больше нету лица,
что считалось когда-то моим.
И меня больше нет под луной,
в сердце ночи исчез без следа.
Не хватило секунды одной,
чтобы то, что уже никогда
не должно было произойти,
вдруг свершилось под песню ветров.
Мне обратной дорогой пройти
не случится во веки веков,
по своим же остывшим следам
мне уже не вернуться назад.
Я луне, словно жертву, отдам
свой несбывшийся вечный закат.
Это было началом конца,
хоть казалось неправедным сном.
А луна в третьем доме стрельца
провожала на небе ночном
в бесконечное странствие тех,
кто ушел, не прощаясь, туда,
где небес хриплый призрачный смех
не разбудит уже никогда.