Ему стало плохо. Он не мог идти - бешеная одышка, в глазах темнело. Подъём по лестнице стоил невероятных усилий.
Она вызвала "Скорую". Приехали двое пожилых: врач и фельдшер, и молодая сестричка. Он сидел на стуле, виновато улыбался и всё время повторял: «Ребята, а, может, я дома полечусь?» Доктор, пряча глаза, выдавил: «Я не уверен, что Вы дойдёте до «Скорой»…»
Он почти дошёл: спустился в лифте, поддерживаемый медиками, сошёл по ступенькам и поднялся в машину «Скорой»… И сердце остановилось…
Она что-то кричала…
Врачи выгнали её из салона, и методично стали делать всё, что положено при остановке сердца: массаж, искусственное дыхание, дефибриляцию…
Она стояла рядом со «Скорой» и ничего не видела, просто рыдала, не переставая. Потом позвонила сыну…
Водитель «Скорой» вдруг открыл дверцу, улыбнулся и сказал: «Не плачьте, он жив!» и пригласил садиться рядом. Она взлетела в кабину, и всю дорогу до больницы смотрела назад, туда, где врачи колдовали с капельницей. Он дышал…
Она немного успокоилась. В приёмном покое его переложили на каталку и приготовились везти в реанимацию. Он всё время повторял: «Я всё помню!» и улыбался как-то хитро и по-детски… Она держала его за руку, а он удивлялся, что её рука такая горячая. У неё в горле застрял ком, трудно было говорить. Ей хотелось его всего закрыть своими руками, обнять, не отдавать… У неё пронеслось в голове что-то про умирающие клетки мозга во время клинической смерти и застрял вопрос: «Он ПОНЯЛ, что он умер и воскрес?»
Сестрички, сделав, всё, что положено, готовы были везти его в отделение. Его увозили, она шла рядом и держала его руку… И говорила что-то ободряющее, пыталась улыбаться...
А через три дня он умер. Они больше не увиделись…
28.01.2013