Жили-были незаметно,
Небогато, даже бедно,
Старик с бабою в селе…
Поднимались на заре,
Лёжа дни не коротали,
Всё о чём-то хлопотали…
Да судьба не задарила,
Ведь всего именья было –
Один Боров во дворе.
Этот Боров на жаре
Греть любил свиное брюхо
Да чесать свиное ухо,
В лес ходить за желудями
Непролазными путями:
Пробираться вглубь дубравы
Через ямы и канавы.
Глаза Борова искрились,
Когда жёлуди валились
С веток дуба прямо наземь.
Этот миг был так прекрасен.
Вот однажды этот Боров
Подошёл к опушке бора,
А навстречу Серый Волк…
- «Не возьму я, Серый, в толк,
Почему ты в лес забрался,
В густой чаще оказался?..
И куда свой держишь путь?
Уж скажи, не обессудь».
Говорит на это Боров
Без особого задора:
«Держу путь я до дубравы
Через ямы и канавы.
Дел особых? Не Бог-весть.
Желудей хочу поесть».
- «Так возьми меня с собою.
Не отстану, будь спокоен.
Верно, знаешь мою прыть?»
- «Взял бы я, но вот как быть?
По дороге этой яма.
Не свернуть… Мне прыгать прямо
Там придётся… Не шучу…
Тебе вряд ли по плечу
Перепрыгнуть эту яму».
- «Нет, возьми!», - твердит упрямо
Скаля зубы Серый Волк.
- «Ну да ладно», - Боров смолк.
- «Будь по твоему», - угрюмо
Про себя же он подумал, -
«Разве друг мне Серый Волк?»…
К счастью вовремя умолк.
Вот дошли они до ямы.
Боров с места прыгнул прямо:
Как-то в воздухе поджался
И в дубраве оказался.
Волк за ним… Не тут-то было:
Яма будто проглотила
Незадачливого Волка…
Боров же бродил недолго:
Под огромным старым дубом
Он нашёл, что было любо…
Желудей наелся вволю
И домой подался вскоре.
Только новый день занялся,
Боров в лес засобирался.
К старым песням всегда глухо
И добра не помнит брюхо.
Вот уже с опушкой бора
Поравнялся вскоре Боров…
Тут на чудо посмотреть
Вышел из лесу Медведь.
Почесал в затылке лапой,
Подивился Косолапый
И, поверив, что не спит,
Он пришельцу говорит:
«Почему ты в лес забрался,
В густой роще оказался?
И, куда ты держишь путь?
Уж скажи, не обессудь».
Говорит на это Боров
Без особого задора:
«Держу путь я до дубравы
Через ямы и канавы…
Дел особых?.. Не Бог-весть…
Желудей хочу поесть».
- «Так возьми меня с собою…
Я любого успокою,
Если кто-то будет там
Мешать очень сильно нам».
- «Я бы взял тебя, но прямо
По дороге этой яма.
Не свернуть, не обойти
Эту яму на пути.
Я-то яму перепрыгну,
Если спину свою выгну.
А тебе скажу, Медведь,
Яму не преодолеть».
- «Нет, - сказал Медведь упрямо, -
Перепрыгну эту яму.
Через ульи я скачу,
Если прыгать захочу».
- «Что ж, придётся прыгать выше…
Ну да ладно, дядя Миша, -
Сказал Боров. – Тогда в путь,
Но о яме не забудь».
Вот дошли они до ямы.
Боров с места прыгнул прямо:
Как-то в воздухе поджался
И в дубраве оказался.
А Медведь не перепрыгнул,
Хотя спину свою выгнул.
Так попал Медведь упрямый
Как и Волк в большую яму.
Ну, а Боров уже вскоре
Желудей наелся вволю
И дорогою другой
Потрусил к себе домой.
Только новый день занялся,
Боров в лес засобирался.
К старым песням всегда глухо
И добра не помнит брюхо.
А, когда с опушкой бора
Поравнялся вскоре Боров,
Тут, вдруг, Заяц показался,
Скосил глаз и растерялся:
В чаще леса и теперь
Боров очень редкий зверь.
Посмотрел зайчишка косо
И к нему с таким вопросом:
«Куда, Боров, держишь путь?
Уж скажи, не обессудь…
Как в лесу ты объявился?
Или, может, заблудился?»
- «Путь держу я до дубравы
Через ямы и канавы…
Но со мною по пути
Не советую идти…
По дороге этой яма…
Скажу, Заяц, тебе прямо:
Можно яму перепрыгнуть,
Если сильно спину выгнуть.
Ну, да ты не перепрыгнешь.
В яме, Заинька, погибнешь.
Так уж лучше, дорогой,
Не ходил бы ты со мной».
Был Косой, хотя труслив,
Но не менее хвастлив…
- «Перепрыгну, я не лгун.
В лесу лучший я прыгун».
- «Ну, пойдём, - ответил Боров, -
Вижу, крепок заячий норов.
Я не прочь бежать трусцой,
Догоняй меня Косой».
Добежали так до ямы…
Боров с места прыгнул прямо:
Как-то в воздухе поджался
И в дубраве оказался.
Заяц следом разбежался,
Но у ямы испугался…
Прыгнул очень высоко,
Но, увы, недалеко.
И попал зайчишка в яму…
Боров, выполнив программу
По добыче желудей,
Поспешил домой скорей.
Только новый день занялся,
Боров в лес засобирался.
К старым песням всегда глухо
И добра не помнит брюхо.
Вот уже с опушкой бора
Поравнялся вскоре Боров,
Как Лиса бежит навстречу,
Говоря такие речи:
«Куда, Боров, держишь путь?
Уж скажи, не обессудь.
Я добра, не знаю злости,
Приглашаю к себе в гости».
- «Путь держу я до дубравы
Через ямы и канавы…
Дел особых?.. Не Бог-весть…
Желудей хочу поесть».
- « Так возьми меня с собою…
Свой секрет тебе открою:
Люблю жёлуди я очень.
Даже вижу среди ночи:
Будто ем я их во сне –
Так они приятны мне.
Лучше лакомства, я знаю,
Нет… О них всегда мечтаю».
- «Я бы взял… Да только яма
По дороге этой прямо.
Как хвостом тут ни крути,
Нельзя яму обойти.
Я-то яму перепрыгну,
Если сильно спину выгну.
Перепрыгнуть же, похоже,
Ты, Лиса, её не сможешь».
- «Что ты, Боров, будь спокоен,
Повидала не такое…
Перепрыгну эту яму», -
Говорит Лиса упрямо.
- «Тогда в путь, - ответил Боров, -
День к полудню уже скоро.
Далеко ещё идти,
Да и яма на пути».
Вот дошли они до ямы.
Боров с места прыгнул прямо:
Как-то в воздухе поджался
И в дубраве оказался.
А Лиса хвост распушила,
Прыгнуть, видно, поспешила
И попала Лиса прямо,
Как другие звери, в яму.
Ну, а Боров уже вскоре
Желудей наелся вволю
И дорогою другой
Он отправился домой.
А тем временем в той яме
Звери стали думать сами:
Что же делать? Как им быть?
Как же голод утолить?
Волк напал на Зайца, было,
Но Лиса предупредила:
«Не спеши зубастый Волк,
В каждом деле нужен толк…
Зайцем долго сыт не будешь,
А себя и нас погубишь.
Не спеши ты с делом грешным…
Лучше шерсти мы начешем.
Видишь, вон, раскис Медведь –
Ему жарко здесь сидеть:
Так пышна медвежья шуба,
Видно, шерсти в ней два куба…
А из шерсти, стало быть,
Нам верёвку можно свить».
Все чесать медвежью шубу
Принялись… И Миша грубо
Трёт себя огромной лапой –
Шерсть пучками сыплет на пол.
Так усердно шерсть чесали,
Что все четверо устали.
Всё собрали до ворсинки,
До последней волосинки…
А затем скрутили нить,
Чтоб потом верёвку вить.
Свили крепкую верёвку,
Проявив свою сноровку,
Но не верят в чудеса.
Тут промолвила Лиса:
«Лысеть Мишеньке негоже,
Но шерсть вырастет на коже.
Ты уж, Мишенька, прости –
Надо прежде жизнь спасти.
Как спасаться – лишь я знаю
И, поэтому считаю:
Навострить вам надо уши,
Чтобы слушать меня лучше.
Недосуг мне повторять.
А приказы – исполнять!..».
Захлестнула Зайца ловко
Тут Лиса концом верёвки,
Свою спину подставляет
И Косому предлагает:
«Забирайся мне на спину…
Я сама на Волка прыгну,
А потом, чтоб выше стать,
На Медведя надо встать».
Говорит на это Волк:
«В лисьем плане вижу толк».
Пробасил на то Медведь:
«Надо б Зайца постеречь».
А Лиса в ответ: «У ямы
Ель с широкими корнями…
Там у Зайца один путь –
Ствол той ели захлестнуть
Нашей крепкою верёвкой…
Ну, а иначе?..», - плутовка
Показала что и как,
А добавила вот так, -
«Мы его назад затянем
И тогда жалеть не станем».
- «Хорошо, - сказал Медведь, -
Кто ж последним будет лезть?»
Говорит Лиса, потупясь:
«Полагаю, не торгуясь,
Вслед за Зайцем лезу я…
Ведь идея-то моя».
- «Да, кума, хитра ты очень…
Ничего я не пророчу,
Но я в деле чую толк, -
Отвечает Серый Волк.
- Не появится ль обмана
Иль подвоха в ходе плана?
Знай кума, дремучий лес
Не простит твоих чудес…
А уж, если делать выбор
Не в угоду кому-либо,
Пускай нами жребий правит.
Он по-своему расставит».
- «Да, он дело говорит, -
Волку вслед Медведь твердит.
- Вон пожухлые иголки
В нашей яме от той ёлки…
По иголке надо взять,
Одновременно поднять…
У кого игла длиннее,
Тот и вылезет скорее».
Так и сделали… И вышло -
Самым первым лезет Миша,
Потом Волк, потом Лиса…
Творит жребий чудеса.
Больше ждать они не стали,
Друг на друга быстро встали…
Лиса, вдруг, как закричит,
А медведь как зарычит…
Так Зайчишка испугался,
Что над ямою поднялся
В своём яростном прыжке…
И от ямы вдалеке
Наземь сел, метнулся к ели,
Закружил по карусели,
Захлестнув верёвкой ствол,
Как обхватывают кол.
По верёвке к краю ближе
Подтянулся в яме Миша…
Как у края очутился,
То за корни ухватился.
Потом вылез, вздохнул вслух,
Перевёл медвежий дух,
Тащить Серого принялся…
Волк и сам вовсю старался,
Но непросто было Волку
Зацепиться за верёвку –
Волк не кошка, не медведь:
В высоту не может лезть.
Только Волк из ямы вышел,
Стал шептать на ухо Мише:
« Исхудал ты сильно, Миша,
Тяжело, неровно дышишь…
Прежде, чем тащить Лису,
Вот что я тебе скажу:
Миша, надобно поесть,
Чтоб вернуть медвежью шерсть.
С Зайцем справимся мы ловко…
Пусть пока сидит плутовка.
Так свой голод поубавим…
И Лисе на зуб оставим».
А Лисица не дремала…
В яме это услыхала,
Но ничуть не удивилась,
Только сильно рассердилась.
О, мой Бог… Лесные нравы…
Всё смешалось… Да, Вы правы:
Там где лес, глухая даль –
Сила с хитростью – мораль.
Вот, когда сучки от ели
Под Медведем захрустели,
Лиса больше не мудрила
И верёвку отпустила.
Зайцу вдруг свободно стало –
Уж верёвка не держала,
Не тянула его к яме,
А лежала под ногами.
Волк к нему, а Заяц дёру…
Волк опомнился не скоро,
А, когда хватился было –
Припустился что есть силы.
Вслед Медведь… Они хватают…
А верёвка улетает,
Не даётся им никак.
Тут друг друга лбами – бах…
Ободрались, перебились,
Всё ж за Зайцем припустились.
Может, до сих пор бегут,
Позабыв назад маршрут?..
Так бывает: вокруг зло,
Шансов нет… Вдруг повезло!
Плохо, если мы сдаёмся…
А теперь к Лисе вернёмся.
Та Лиса, как прежде, в яме
Всё следит за небесами,
По ветвям глазами водит…
Вдруг кого-то там находит.
Высоко над головою,
Над рябиною густою
Дрозд без устали летает,
Будто что-то собирает.
- «Что ты делаешь там Дрозд?
- Задаёт Лиса вопрос.
- Почему ты всё летаешь,
Ветки, палочки таскаешь?
- «Для гнезда, Лиса, всё это.
Никакого нет секрета.
В лоне бархатных ветвей
Себе выведу детей».
А Лиса Дрозду из ямы:
«Мне понятны твои планы…
Накорми меня скорей,
А то съем твоих детей».
Дрозд печалится: такое
Неожиданное горе…
Дрозд тоскует: «Как же быть?
Как Лису мне накормить?»
Полетел в село… И вскоре
Видит крынку на заборе.
Захватил с собой на луг
Эту крынку, где пастух
Пас упитанных коров.
Дрозд к нему… - «Дед, будь здоров!»
Песню спел для пастуха,
И тот налил молока.
Не пролив даже росинки,
Молоко доставил в крынке…
Крынку передал Лисе,
Сам на дереве присел.
Напилась Лиса, наелась,
Летним солнцем обогрелась…
Распушился у Лисицы
Хвост, почти как у Жар-птицы.
Поблуждала она взором
И опять к Дрозду с укором:
«Накормил ли ты меня?»
- «Накормил».
- «Напоил ли ты меня?»
- «Напоил».
- «Теперь вытащи из ямы –
Заживут и мои раны.
Я ж услугу не забуду,
Есть птенцов твоих не буду».
Дрозд принялся горевать,
Дрозд принялся тосковать…
Но так горю не поможешь,
Только душу растревожишь.
Как напуганные галки
В лесном воздухе кружась,
Полетели в яму палки
К ногам Лисоньки ложась.
Наметал Дрозд палок столько,
Что Лисе осталось только,
Как по лестнице подняться
И на воле оказаться.
Здесь Лисе бы удалиться,
Не наглеть, как говорится…
Но кто хам, тот примитивен,
А в общении противен.
Вот Лиса, блуждая взором,
Говорит Дрозду с укором:
«Накормил ли ты меня?»
- «Накормил».
- «Напоил ли ты меня?»
- «Напоил».
- «Даже вытащил из ямы!
Ты не Дрозд – кудесник прямо.
А теперь вот рассмеши –
Посмеюсь я от души.
А смешить меня не будешь,
То птенцов своих погубишь.
Рассержусь тогда совсем
И птенцов твоих, Дрозд, съем».
Дрозд принялся горевать,
Слёзы лить и тосковать.
Но слезами не поможешь,
Только душу растревожишь.
Есть и в грусти капля мёда…
Будто вспомнил он чего-то:
- «Рассмешу тебя, Лисица,
Только жаль, что ты не птица,
И летать тебе негоже…
Но бежать за мною сможешь.
Останавливайся реже,
И уж я тебя потешу».
Полетел он, а Лисица
За Дроздом вдогон стремится,
Словно держится за нить,
Не желая отпустить.
Дрозд в село… Лиса же встала
У околицы устало.
Оглядела ставни, крыши…
Подошла ещё поближе.
Дрозд уселся на ворота,
Во дворе увидев что-то…
Поманил Лису крылом:
Мол, не видно за углом.
Подкралась Лисица вором…
Не поймёт, что за забором…
Ну, а Дрозд как будто знает,
К подворотне её манит.
Заманил… Кричит устало:
«Бабка, бабка дай-ка сало!
Бабка, дай Лисице сало –
Ей всего на свете мало!»
Лиса думает: «Какое
Сало это, дармовое?
Может мне на брюхо лечь –
В подворотню посмотреть?»
Здесь дворовые собаки,
Всегда алчущие драки,
Про Лисицу услыхали,
За ворота побежали…
И подмяла борзых стая
Ненасытную Лисицу,
В ком клубящийся сминая…
Где тут быль, где небылица?
Я не знаю. Но вот мне
Сказки нравятся вдвойне –
Те, в которых не поймёшь
Плох конец или хорош.
Ноябрь 1995 год