Сегодня я стану женщиной. Я ждал этого дня, возможно, всю свою чёртову жизнь.
Я понял это только сейчас, разговаривая сам с собой и глядя в одну точку на желтоватой стене.
Я вижу своё лицо, загорелые руки доктора, покрытые рыжеватыми волосами. Я никогда не видел ничего так отчетливо, так точно, так, что невозможно поверить во весь этот полуночный бред. Я слышу свое дыхание, оно пытается обмануть меня, убежать вперёд и рассеяться по всей комнате на мелкие атомы. Меня ждут за стенкой, за белой непробиваемой стеной, а я жду пока сильные руки врача, будто по мановению волшебной палочки превратят меня в абсолютно другого человека.
На меня смотрели совсем чужие глаза. Желтые, переполненные ненавистью, бешенные от отчаяния глаза. Я видел, как они медленно превращаются в нечто прекрасное, женственное, мягкое, теплое, заставляющее трепетать лишь от одного случайного вздоха. Нечто, что я не мог увидеть каждый раз, подходя к зеркалу. Нечто, заставляющее забиваться в темный угол и кричать всю ночь напролет, не обнаружив выхода. Нечто, что убивало маленького ребенка с самого детства, не оставляя ему права выбора.
Внешне я давно перестал быть похож на мужчину. Длинные платья, юбки, туфли на огромных каблуках и куча косметики позволяли скрыть то, что я боялся показать даже самому себе. Меня считали сумасшедшим, наверное, потому что я им и был. Лицо, привыкшее прятаться за толстыми слоями макияжа, стало манить к себе, завлекать куда-то вглубь, в самые потаенные места.
Ночь, тусклый свет фонарей, громкая музыка, запах дешевого алкоголя и облака смрада и городской пыли. Он хватает меня, тащит за угол.
Просыпаешься в крови, ободранный, в рваном платье и с разбитым лицом. И что-то тихо побаливает внизу живота.
Когда начинаешь осознавать, что что-то не так, становится поздно. Начинаешь судорожно перебирать все варианты, засевшие глубоко в голове, считать копейки и время. И ничего.
Сейчас я смотрю на себя другими глазами. Глазами преданного и покинутого человека. Месяцы нервов, кучи потраченных денег и сил сразу перестают что-либо значить. Ты думаешь лишь о том, для чего все это было, а если и было, то – зачем.
А руки трясутся – видишь, как они копошатся, колдуют над полумертвым телом, и тянет в сон, и тянет куда-то в небытие, лишь бы поскорее закрыть глаза и спрятаться.
Это не похоже на свет в конце тоннеля, на взгляд сверху, это что-то совсем другое и незнакомое. То, чего боишься всю жизнь.
Что-то металлическое разрезает плоть, формируя из неё нечто прекрасное, похожее на алый от крови цветок. И слезы текут литрами из пожелтевших глаз, а тело трясет, будто в лихорадке, и пытаешься выпрыгнуть, выбраться из этих чертовых стен, лишь бы не видеть всего этого ужаса.
Что-то мягкое под твоей рукой, ты чувствуешь, как бьется собственное сердце, медленно и ровно, готовое захватить, окутать и унести прочь, далеко отсюда. Глаза замирают, не реагируя ни на гладь металла, ни на красоту крови. Кожа, мясо, плоть – все смешивается в какой-то безумный коктейль.
Я видел такое несколько лет назад, катаясь на карусели. Вокруг бешено проносилась зелень деревьев, люди в смешной одежде, дети, играющие в песочнице, все, что было вокруг. И опять, словно возвращаясь в прошлое, круговорот издевался над сознанием, заставлял вновь переживать то время, отдаваясь болью в сломанных ребрах и разбитых до мяса кулаках.
И сердце замирает, когда трясущимися пальцами придерживаешь копну седых волос и передергиваешься от каждого резкого вздоха. Смотришь, не отрываясь, как колышется грудь и как рвется под скальпелем кожа. И никому не хватает воздуха, никому.
Кажется, смешно. И весело. И до боли знакомо.
А время летит, как сумасшедшее, кажется, всего пара мгновений и вскоре ты – другой. Нет, просто – ты. Нет того человека, в котором ты существовал и попросту влек свое существование от города к городу, от дома к дому, от улицы к улице, от человека к человеку. И что-то дергается, прыгает внутри.
Нет, это происходит не сразу, ты тянешь все это через всю свою жизнь и осознаешь, что тебя просто нет. И это осознание пугает только сейчас, когда вот – перед тобою тело, только твое, и никто другой это не может быть. И понимаешь, что тебя обманули.
Нет, сегодня я не стал женщиной,
сегодня я, наконец, стал собой.