Буду я ехать медленно. Автобус ритмично позвякивает. Сколько дорог мне отмерено? Я не ведаю. День ночь отряхивает.
Потихоньку снимая солнышко, догорает в тумане закат. На него же бутылочным стеклышком я смотрю на реку и сад.
Я смотрю, как темнеет облако, как походит апрель к концу. Я одна, на обитом войлоком старом кресле сижу и жду.
Как фотограф, с тяжелой камерой, обнимаю я свой рюкзак. Еду, вроде, сегодня к маме я, у которой печаль в глазах.
Еду долго, дорога длинная, остановка всего одна. Красота вокруг не картинная, настоящая, как весна.
Настоящая, как пирожное, как с лимоном остывший чай. Ни на что она не похожая, эта местность, и этот край.
Как варенье с клубникой с погреба, как в кладовке запас конфет. Не пытаясь быть кем-то понятой, я совсем не люблю рассвет.
Я люблю, когда так, в автобусе, желтой лампой горит уют. Потому что в любом мегаполисе никогда меня так не ждут.
Я люблю, когда я с гитарою и с огромным пакетом вещей, принимаюсь опять за старое, уезжая от всех людей.
Я люблю, когда тихо сумерки наступают, как лапой кот. Когда много хорошей музыки, когда вкусный с собой бутерброд.
Когда еду я совсем медленно, и автобус ритмично звенит. Когда много дорог отмерено мне судьбой, и я не помню обид.
А потом в тихом сером поле, где туман непроглядный и падкий...
Я сойду, и в вечернем просторе
Пошагаю искать лошадку.