(Шарлю, Артюру, Полю и Гийому,
моим старинным приятелям)
Уже вторую зиму как в бегах,
Из снящегося все еще в кошмарах
Искусственного рая, старый ара –
Облезлый, выцветший, угрюмый попугай.
Он проспиртован, перманентно пьян.
В коллекторе иль тропиках котельной
Скрываясь от неистовства метелей,
Среди бомжей и вороха тряпья,
Он ждет в тоске, когда придет апрель.
Из нынешних его amigos кто-то,
Распространяя стойкое амбре
Давно забывшей о мочалке плоти,
Ему подносит в пластике бурду –
Сивушным духом веющее пойло.
И разогретый до предела бойлер
Наводит дрёму, вязкую как дурь…
Вокруг туман. Рассеялся. И вот,
Степенно порт покинул теплоход.
Из виду скрылся, истончился берег.
Скорей, к лесам, густым и влажным, Перу!
Богов благословеньем впереди
Тавантинсуйу огнецветный диск
Горит, лазурь подмешивая в воды.
Прощайте Север, серые снега,
Невы гранит… Бедняга-попугай
Концы отдал и, наконец, свободен.