Мне бы бабочкой, одуваньим пухом...
Потому что ноги не носят больше.
Мне лететь бы к рыжим огаркам кухонь,
там тепло, а боль... я не чую боль же.
Мне уже не снится ни храм на речке,
ни цветок речной на бездонном стебле,
ни полночный грохот составов встречных...
Только скрип дверей на занудных петлях.
А проснусь — и долго лежу ненужной.
И сама не знаю — мертва, жива я?
Ночь вселилась в стаю ворон и кружит,
всё плотнее солнце в кольцо сжимая.
...Оседает сумрак зелёным илом.
Фонари спросонья бледны и мутны.
Дай мне, Боже, веры, любви и силы
не кричать во сне, не бояться утра.