Увы
I
Нет, это никакой не трюк,
я просто на тебя смотрю.
Вот-вот появится маршрутка —
рукой, пожалуй, помашу ей.
Прилёг земли довольный труп;
любить тебя сизифов труд
(минутку, дай соображу как...)
ты будто прыгнул с парашютом,
нет — как прыжок без парашюта.
Не злись, я над тобой подтру-
немного над тобой подтру-
нивал. Отбросим шутки.
Небес задумался худрук,
бараний тучи полушубок,
луны банальный полукруг.
«Водитель, надо пошушукать.
Приятель, сделай лишний крюк,
дай на неё я насмотрюсь».
II
Финский. Начало мая.
Линия береговая.
Солнца садилась тыква.
Нежно в бочину тычешь.
«Как ты, дружок?» — «А ты' как?»
«Холодно. Укрыл бы пледом.
Долго ещё до лета?»
«Думаю, что недолго.
Снег сошёл только-только.
Разные ходят толки.
Две потерпи недельки».
«Дело ты говоришь, дело».
Ночи включился телек.
....................................................
Всё теперь всякий раз внове.
«Будто бы остановка
наша. Не видишь номер?»
....................................................
Auf Wiedersehen, Питер!
Лето там не проспите.
Холодно, конец мая.
Станция Беговая.
III
Особенный гонор,
то насморк, то кашель;
мой алчущий город,
что нового скажешь?
Сказал, между нами:
«Опять вхолостую
играет волнами
залива, мол, студень,
мол, так романтичны
мосты разводные;
смотри, красотища,
простёрта ручища
Петруши (воды мне!);
Васильевский остров
(куда там Суматра!) —
балясины, ростры,
рассвета сфумато».
................................
Натянуты нервы,
магнитные бури;
на противне неба
луны хачапури.
IV
Annuntiatio
Звёзд свежие каллы,
уснул жёлтый карлик,
в грудине покалывает;
присяду, покамест
наполнишь бокалы,
весна красноталовая.
Светильника кобра,
селены подкова
попалась бракованная;
что ж это такое,
к отишья альковам
судьба припаркована.
Звучит хоть зловеще,
обычные вещи,
с утра — Благовещение;
ещё, брат, не вечер,
тут тема похлеще,
недоля, невстреча,
луны сыр овечий,
стигматом помечен
сулимый-обещанный.
V
Закрой глаза и сосчитай до ста…
Елена Миронова, март 2015
Считаешь про себя до ста.
Потом сначала.
Твой ангел быть с тобой устал
Или устала...
Диана Чуяшева
Зажмурься, досчитай до ста,
залив Финляндский, ты достал!
Гипотетический мистраль,
не погаси, ради Христа,
зари пылающий рейхстаг.
................................................
Допустим, а тебе слабо'
(тебе наверняка слабо'!)
Создателю швырнуть перчатку?
Бояться перестать всего
вокруг. Не выпадет зеро,
не ссы. Мне выходить. Всего!
Ярила дьявольское око,
распахнутые настежь окна
раздумий. Гиперодинокость
фантомов, пятящихся боком,
прохожих, бьющихся, блин, током;
блажные горлопанят чайки,
прихрамывая дождь почапал,
а на плите остывший чайник
ждёт хризантемы. Неслучайно
VI
на куртку время протекло,
как на полотна Перуджино;
как на полотна Перуджино
недоуменный небосклон;
как на полотнах Перуджино,
нарочно выпускаю джинна;
слегка царапало стекло
осадков острое стило',
луны подмигивал циклоп;
нам подыграли, «услужили»,
со всех сторон нас обложили,
подстерегли, разоружили,
нас перегнали, отложили
(мы этого не заслужили?)
силком — на штрафстоянку жизни;
VII
боюсь, я раб таких мгновений —
туман ползёт обыкновенный,
высоток хитрый перегляд,
земли ластятся соболя,
подмёл дороги ветра веник,
остывший месяца вареник,
домой плетётся современник,
светляк слезится фонаря
(ему всё не до фонаря),
в карманах нету ни рубля,
Бог, чёрт и мачеха-земля
балакают со мной по фене.
VIII
Снимаешь пальто в прихожей,
длиннющей, как будто лоджии
(ну, лоджии Рафаэля);
готовила ты паэлью,
диковинную паэлью,
читала взапой Коэльо;
за окнами акварели,
за окнами капоэйра,
за окнами хабанера
осадков. И листьев тоже.
Простите, что подытожил.
Простите, что растревожил.
Примерно один и тот же
исход издревле. До'жили —
IX
варю на медленном огне
судьбы порожнюю похлёбку;
в ладоши Астарот похлопал,
позднее по плечу похлопал,
тут обращается ко мне:
«Скажи, глубокочтимый хлопец,
не время ли сменить коней?
Кой-что шепну тебе на ушко
(а он довольно простодушен),
не прочь устроить заварушку?»
Минует чаек эскадрилья,
заутрия покой шмелиный,
изящность, филигранность линий,
безукоризненность мазка,
устраивает постирушки
Невы стиральная доска.
X
Безумнее Ван Гога
(забавный ты, ей-богу!)
грешил исподтишка,
ты беспокоил Бога
по всяким пустякам.
Забрался чёрту в пекло,
с молитвой о дожде,
который б вечно бегал
по маленькой нужде.
Сухого зюйда ветошь,
миазмы шаурмы,
ты не достоин света,
ты не достоин тьмы.
Лозины да берёзки,
порой — до тошноты,
на каждом перекрёстке
(на каждом, я серьёзно!),
везде — дотошный Ты.
Растерян, обессилен,
вернулся в конуру,
луны вот апельсина
срезаешь кожуру.
Раскрытых настежь окон
науку постигал
(внезапные итоги)
не стоит трогать Бога
по всяким пустякам.
Кровь (рот при том оскаблен)
стекает по руке,
постукивают капли
о дорогой паркет.
XI
Все-все атрибуты
(одет и обут я),
пресветлое утро
в монашеской келье
земли;
состряпаю бутер
на скорую руку,
в разгаре веселье,
аминь!
Как ляля укутан,
в простое, под спудом,
к тоске тяготея
(какая потеря!),
плохая затея.
«Ужли'?»
Сомнения? Тьфу ты!
развязывай путы,
мурашки по телу,
замри!
Апрель 2016