Шесть душ в полуподвальном влажном сумраке
Ютились в тесноте, да не в обиде.
Все вещи, что имели, были русскими,
В отечественном бегали «прикиде».
Одежда, обувь, мебель, скарб весь кухонный
Не слишком элегантны и красивы,
Зато добротны, (хоть слегка зачуханы),
С надеждой на замену в перспективе.
При всём при этом, души были добрыми,
Спина к спине держались в час невзгоды,
Разборками не мелочились вздорными,
В копилку общую несли свои доходы.
Квадратных метров им хватало в комнате,
Хотя на шестерых по два их было.
И простотой дышал их быт, и скромностью,
Любовь и нежность в душах тех царила.
Однажды ковш железный экскаватора
Разрушил этот мир любви взаимной.
Ударил молотом, разгрёб лопатою,
Без лишних слов, как клоун в пантомиме.
Прошёлся ковш зубастый промеж душами
И раскидал их по отдельным норам.
И почему-то сделались бездушными
И безразличными те души вскоре.
Под евромоду норы оборудуют
И набивают хламом заграничным.
Их интересы - откровенно шкурные,
Эгоистичны стали и циничны.
Им хлеба б, зрелищ, да рублишка длинного
И тёплого б местечка злачного.
Так что ж случилось с душами невинными?
Вещизм, как ржа их разъедает алчно.