Вот здесь и поселилась Душа. Отдельно от тела. Нет, не потому, что к телу были претензии, нет. И с телом было хорошо. Тело, такое оно ладненькое, тёплое, местами даже аппетитное. Но Душа решила жить отдельно. Принципиально.
И нежилась Душа по утрам. Светило солнце, жужжали пчелки, благоухали цветы. И среди всего этого благолепия Душа решила стать аскетом.
Для начала она выдавила из себя любовь, потому что любовь - главный искуситель: чего только не сделаешь ради любви – и с пути собьешься, и в яму угодишь, и в небеса несанкционированно занесёт. Любовь - это чан с медовухой на пути здравомыслящего путника, долой искушение. И если раньше Душа любила один объект, то отныне, что два, что десять, - если любви нет, то оно всё равно…
Подумав немного, Душа выкинула и совесть. Не все знают, что совесть живёт в душе, именно поэтому, когда мы обижаем близкого, болит душа. И чтобы не болела, Душа её выкинула. Как же хорошо стало. Теперь твори, что хочешь, нужно не у одного человека просить прощения, глядя глаза в глаза, а выйти сразу на площадь, ударить себя в грудь и запричитать: «Простите мя, люди добрые». Причитать прилюдно всегда проще, потому что какие глаза на площади: их десятки, сотни, и не разберешь, где чьи.
Последнее, что сделала Душа, выкинула всякую память. Ну её. Зачем она. Раньше как было: не проведаешь близкого, не позвонишь, не напишешь, - боль душевная, а теперь – свобода. Но чтобы соответствовать моде, Душа решила поминать покойных. Это было очень красиво: бегает Душа с венками дорогими и модными – то к одному надгробию, то к другому. И все вокруг головой качают: какая Душа чуткая и памятливая.
Очень понравилось Душе быть аскетом. Легко стало, пустынно внутри. Никаких заморочек и обязательств. Вот только по телу скучала. Дай, думает, проведаю своё грешное тело, поучу его уму-разуму. Куда оно без души, глупенькое.
Явилась Душа к телу в гости. Но на пороге встречает её Ум.
«Да мы тут сами без тебя уже попривыкли, - говорит ей Ум, - детишек растим, стариков нянчим, живём, в общем: любим, радуемся, помним. Иди уж, Душенька, к себе».
Повернулась Душа и вздохнула горько всей своей свободной аскетичной наполненностью.