Баба Рая, крепко перевязав голову платком и держась за неё руками, просто не знала, куда деться от ужасной головной боли. Она перепробовала все средства, а голова по-прежнему болела. А ведь пару часов назад всё было хорошо, она не ходила, а летала по дому, как на крыльях. Настроение у неё было прекрасное, доже слишком. Она умилялась и радовалась цветочкам на подоконниках, будто видела их впервые, ласкала кошку, которая сегодня провинилась и которую она не собиралась так быстро прощать. Нежное чувство ко всему окружающему так и распирало её изнутри.
Но это было два часа назад, а сейчас она ходила из угла в угол и всё старалась понять, что с ней произошло. От боли или ещё от чего, но голова плохо соображала. Женщина она была крепкая, никаких провалов в памяти раньше не наблюдалось, а в работе, так и молодёжи за ней не угнаться. Хотя сказать что она всё забыла, она тоже не могла. Вот, например, она хорошо помнила, что была в гостях у подруги, проведала больную, а когда вышла от неё, было уже темно. Ей нужно было перейти дорогу. Она шла медленно, потому что фары проезжающих машин слепили глаза. На зрение она пока не жаловалась и даже очки надевала в крайних случаях, когда надо было вдеть нитку в иголку, а ушко у иголки было маленькое, а так обходилась и без них. Хотя в её возрасте редко кто может похвастаться хорошим зрением, как и хорошими зубами.
Когда она поравнялась со стоящей у обочины машиной, её остановил приятный мужской голос. Мужчина обратился к ней очень вежливо: "Бабулечка, уже темно, куда Вы собрались? Садитесь, я довезу Вас до дома." Она села, даже не раздумывая, как будто ей каждый день делали такое предложение- довести до дома на такой шикарной машине. Почему она решила, что машина шикарная? Потому что там, внутри этой машины, ей было хорошо и уютно, и запах стоял приятно-сладковатый, который вовсе не раздражал её, а наоборот,- нравился.
Как водитель узнал её адрес? Она сама ему сказала, да, она это тоже помнила. Он был такой уважительный, этот мужчина. Пока ехали, они о чём-то разговаривали, и он спросил, не сможет ли она дать ему денег, ему не хватает на покупку кирпича. И она тут же, с радостью, согласилась дать ему деньги.
Мужчина довёз её до дома, но из машины он не выходил. Он дождался её. Она помнила, как зашла в дом, взяла деньги и в машине же отдала их водителю. Он взял деньги, пересчитал и с удивлением спросил: "Только пять тысяч? Это все ваши деньги?". Она утвердительно кивнула головой. У него было много денег в руках, крупные деньги, не то что её мелочь. Потом она вышла из машины и уже собиралась идти в дом, как он окликнул её и отдал ей телефон, мол, он выпал у неё из кармана. Как выпал? Карман был застёгнут. За эти два часа она ни разу не вспомнила о телефоне, а сейчас, когда хотела позвонить дочери, то оказалось, что телефон заблокирован. Она бы всё равно не смогла по нему позвонить.
Голова у бабы Раи болела до самого утра. Она уже всё поняла, что натворила, но что она могла сделать? Как ни пытала её дочь, она не могла вспомнить ни лица этого мужчины, ни его возраст, ни номер его машины, хотя она видела номер, был номер на машине.
А тот мужчины был ей тогда как родной, она испытывала к нему какую-то материнскую любовь и нежность, словно он был её сыном или внуком. Где она могла его видеть, если он был ей знаком? Посторонние к ней не приходили, только её подруги, дочки и ещё иногда верующие, которые часами читали ей библию- то были баптисты и свидетели иеговы. Но с тех пор, как она подписала дом детям, эти люди стали приходить всё реже и наконец совсем потеряли к ней всякий интерес.
Денег было жалко, она целый месяц торговала петрушкой и укропчиком, складывала копеечка к копеечке и вдруг сама, своей рукой отдала их непонятно кому. Но если это вор, то почему он не снял с её шеи крестик? Крестик золотой, подарок покойного мужа. Слава Богу, что крестик остался на ней. Может, он и защитил её накануне Великой Пасхи.