Уважаемые читатели и авторы!
Этот номер вышел с небольшой задержкой, накануне православной Пасхи, майских праздников и дня Победы.
Поздравляем со всенародными праздниками, желаем стараться быть счастливыми и помнить все. Ибо в этом – наша жизнь!
…
В следующем номере – новые стихи уже известны и новых авторов, и, конечно, рассказы.
Прозаическая часть выпуска здесь:
http://www.proza.ru/2016/04/29/2120
E-mail:
Проза: Владимир Митюк vmityuk@mail.ru
Поэзия: Алла Изрина jk041@yandex.ru
Эльфрида Бервальд
Муха - Цокотуха.
По мотивам сказки Корнея Чуковского
Было это, али нет,
В сказке всякой свой секрет.
По округе плыли слухи:
Привалило счастье Мухе,
Только вот банкир Паук
Тот еще, бывалый плут,
Муху бедную ограбил,
Без копеечки оставил.
Не щадит порою жизнь,
Хоть крестись, хоть не крестись.
И пошто поймать удачу
Очень сложная задача.
А случилось вот чево
Днем, засыпанным листвой.
Повезло однажды Мухе.
Шла она к своей подруге,
Шла, крутила головой,
По дорожке столбовой.
Осень теплая стояла,
Муха песенку жужжала.
Вдруг, под ейною ногой
Блеск какой-то золотой.
Смотрит Муха, правда – деньга,
Даже страшно ей маленько.
Но, прикинув, что к чему,
Деньгу спрятала в суму.
Эх, как Мухе жарко стало,
От деньги душа плясала:
– Вот куплю я самовар,
Прилетит на чай Комар.
Именины с ним отмечу,
Да друзей своих привечу.
Как устрою пир горой,
Позавидует любой!
Тут она слегка споткнулась,
Чуть в рекламу не уткнулась.
Та звала класть деньги в банк
Под процент – Паук гарант!
Вклад утроится вполне
Вслед за осенью, к зиме!
Деньги в банк несите срочно,
Примем всех, без проволочек!
Взяли Муху тут сомненья;
– На кой ляд мне день рожденья!
Буду денежку копить,
На проценты только жить.
А к зиме сниму все деньги
С Комаром в Гонконг поедем.
Сколько можно лишь мечтать
Мир восточный повидать!
А оттуда по Европам
Туром свадебным – галопом!
Смело Муха в банк вошла,
Золотой свой отдала.
Хоть душою сомневалась,
Все бумаги подписала.
И домой пошла она
Вся задумчива, грустна.
Ну, соседки удивляться:
– Появились деньги, – траться!
Эх, нашла кому отдать,
Пауку, едрена мать!
Он ведь строит пирамиду,
В лапах держит всю Фемиду!
В сетях оных, говорят,
Даже родичи царя!
Ты же замуж собиралась,
Аль любовь поистрепалась?
А жених-то твой Комар,
Нынче красный, что омар!
Скоро вовсе может спиться
От твоих крутых амбиций!
– Ах, оставьте эту чушь!
Не любитель он баклуш.
Мой Комар сейчас в престольной,
Весь на заработках вольных…
Кончим этот разговор,
Он не пьяница, не вор!
Только, слушая товарок,
Муха думала: – Аль, даром
Отдала я Пауку
Золотую-то деньгу…
Вот уж осень отгуляла,
Весь наряд свой растеряла.
Скоро, скоро холода,
А без валенок беда.
И решила Муха: – К черту!
Все проценты, навороты!
Заберу свой золотой
И спокойствие домой!
К банку спешно побежала,
Глядь, там, как у пьедестала
Собрался честной народ –
Насекомых хоровод.
Деньги требует немедля,
Иль снесет толпа намедни
Паука приватный банк,
Хоть в броне он, словно танк.
– Не помогут кровопийце,
Даже войска из столицы!
Пусть выходит в мир Паук!
– Все кричал сердитый Жук, –
Может сбег? Да больно скоро,
Видно деньги все в оффшорах!
– Вряд ли это он успел, –
Пискнул бабочки пострел,
– Утром бабушка видала,
Он на даче, у канала.
Жук сказал: Что ж, будем ждать,
И по очереди спать!
Муравей-старик в сторонке
Бормотал в усы тихонько:
– Ох, и любит наш народ
На халяву пялить рот…
Что же Муха? Зарыдала,
В кому чуть с тоски не впала,
Вся в расстройстве побрела,
Как простыночка бела.
Шла домой и ей казалось,
Даже солнце насмехалось:
– Что, пропали все мечты?
Ну и дура, дура ты…
За окном гуляет месяц,
Звезды ясны, вечер светел.
Муха же, сложив крыла,
Вся в печали замерла.
Вдруг дверь с шумом распахнулась,
Муха вздрогнула, очнулась.
Глядь, летит ее Комар,
Красавец, что тот гусар.
Говорит он ей: – Все знаю,
С Пауком я расквитаюсь!
У банкира, там на даче,
Наш ОМОН, народ горячий!
От него уж не уйти,
Перекрыты все пути!
Ну, а ты, моя душа,
Как же нынче хороша!
Свет очей моих влюбленных,
И ночей моих бессонных,
Мушка, милая, поверь,
Я работал, прям, как зверь!
И к твоим прекрасным ножкам
Прикупил я босоножки.
Век бы их боготворил,
Без тебя мне свет не мил!
Ах, как Муха-Цокотуха
Комару жужжала в ухо:
– Я согласна милый мой,
Стать навек твоей женой…
И на свадьбу их слетелись
Все соседи на неделе.
Лился мед хмельной рекой,
Песни, танцы, пир горой!
Муха счастлива, любима,
Не страшны ей злые зимы.
О деньге забыла Муха,
Вся в заботах Цокотуха.
Но ей чудился порой
На дорожке, – золотой…
Где ж, Паук? Аль разорился?
Может даже удавился?
Что ты, милай, Бог с тобой,
Разве давятся с деньгой?
Чует темечком народ,
Сети новые плетет
Тот Паук, уж за границей
Из потоков инвестиций…
Анатолий Переломов
Не держат улицы-капканы
Не держат улицы-капканы,
Ночь затопила города.
И спит в исподнем из тумана
В песчаных отмелях вода.
Ни всплеска – тихо и привольно,
Вот-вот проснется ветерок,
В душе, как на реке, спокойно.
За пятьдесят…. Пожалуй, срок!
Для возвращенья в это место,
Где детства уголок сберег
Свое последнее наследство –
Счастливой памяти глоток.
Разлита желтая гуашь
Осенний взгляд природы светел,
Она открыла вернисаж -
Полотна с позолотой. Вечер,
Разлита желтая гуашь.
Толпа берез, осин и кленов -
Штрихи в неровностях картин.
Снаружи города в неонах,
Толпа, но все же я один.
А в рамах из ажурных листьев
Небес прозрачных глубина,
Рябин, краснеющие кисти,
Мне душу греют. Тишина.
Пусто, за душою ни гроша
Прохожу по жизни я теперь
Равнодушным, средних лет туристом.
И не вижу в небе голубей,
Что гонял мальчишкой с крыши свистом.
Шаг за шагом, в осень, не спеша,
Там, где солнце светит вполнакала,
Пусто, за душою ни гроша
Не осталось для самообмана.
Вечереет. Месяц, словно нож,
Разделяет мир на "до" и "после".
Тишина (я чем-то с ними схож)
К одиночеству заходит в гости.
В курганах древних остывает бронзой
Цепочки редких, пыльных тополей –
Кривые зубы в челюстях дороги,
Расшатанные ветром до корней,
Досаду вызывают и тревогу.
И кажется, осталась только степь –
Земля из шара превратилась в плоскость,
Расплавленная солнечная медь,
В курганах древних остывает бронзой.
Смехом ночных сквозняков
Сгрудились бледные тени
В круге тревожной луны,
Снегом невнятно скрипели,
Тьмой обхватив фонари.
Вторили им переулки
Смехом ночных сквозняков,
Кто-то, невидимо-гулкий,
Эхом дробился шагов.
Дворик. Пустые качели.
Колко позёмка мела.
Крыши, сутулясь, смотрели
Тягостный сон февраля.
Лучом крестило небосвод
Неотвратимо, безвозвратно
День провалился в пустоту,
Покаянно склонясь стократно,
Свет поменял на темноту.
Под этой тяжестью закатной,
Одышливо на горизонт,
Кадило солнца многократно
Лучом крестило небосвод.
Граненый стакан
11 сентября – День граненого стакана.
Шутка с грустью
Простой суровой красотой
И эклектичностью объема,
Стакан граненый – «в доску свой»,
Сакральный! "Ха! Бином Ньютона,
Подумаешь! – сказали Вы. –
Монументальная бездарность! "
Гранёность, мощь большой страны
Была в нем. Всё разбила «Гласность».
Алла Изрина
Холодный звездный свет
Холодный звездный свет искрит сквозь толщу лет.
И тайны он хранит – какие - где ответ.
Прошел он долгий путь и раздарил тепло.
А может в том и суть...
Но от него светло.
Звезда у всех своя, мерцает и горит,
наверно, всё не зря – от бед она хранит.
А свет звезды – маяк, мигает вдалеке,
свой посылая знак на звездном языке.
Как удивительно использован песок
Как удивительно использован песок:
две колбы из стекла и тонкий перешеек.
Песок течет в открывшийся носок,
сам по себе, без всяких приспособ и леек.
И форма колбы, цвет и качество песка
продуманы и накрепко сосватаны.
Песочные часы живут века.
Их четкость в простоте запрятана.
В них жизнь и смерть – все рядом, заодно,
задачи разные, и время зря не тратилось.
Тем временем, им всё «не все равно»,
но споры, «кто - кого», давно уладились.
Струится время, как песок в часах,
уносит и надежды, и отчаянье.
Оно впиталось в нас, оно в делах.
Величье времени – в его молчании.
Часы песочные нам подарил Восток,
никто не знает имени "родителей".
По ним судьба сверяет жизни срок,
что нам отпущен временем-властителем.
Верба
Верба – вестник радости
в ореоле святости
и, как праздник, светлая,
как мечта заветная.
Мягкая и нежная
вся в ворсинках бархата.
Как весна безгрешная,
на добро распахнута.
В облаках весенних кружево
В облаках весенних кружево,
небо, словно, отутюжено.
Дождь надменный собирается,
всё кругом залить пытается.
Ливень, может быть, не плохо.
Вспыхнул горизонт всполохом,
а гроза гремит с размахом,
наполняя душу страхом.
И закрылись одуванчики –
запахнули сарафанчики.
Всё промокло. В чудо-розочках
засверкали капли-звездочки.
Куст малины скособочился.
Ливень медленно закончился.
Нет дождя. А я так рада –
к счастью, обошлось без града.
А весна, как всегда права
А весна, как всегда, права.
Всё ковром покрывает трава,
зацветает соседний луг
и дурманит весенний дух.
У весны нету зримых границ,
разливается пение птиц.
Как красив изумруд сосны,
белизна березы...
А сны
в шелестенье дымящей свечи,
Будто шепчутся строки в ночи.
Всё ковром покрывает трава.
И весна, как всегда, права.
Антонина Клименкова
Молча, тихо
Молча, тихо, очень нежно,
Словно ангел белоснежный,
Словно шепот, словно ветер,
Словно капля слёз о лете,
Словно искра на рассвете,
Безмятежен, грустен, светел.
Нежно-нежно, сладко-сладко
Выпьешь ты мой вздох украдкой.
Губы в губы, глубже, тверже.
Обжигает след на коже.
Вдох и выдох, Боже, Боже!
Я сгораю. И ты тоже.
Мягкой серой нежной лапкой
Грудь царапнула догадка:
ангел, дьявол, черт ли, демон –
Да какое же мне дело?
Кто ты был, кто есть, кем будешь –
Позабудешь и разлюбишь.
Вздохи, всхлипы, кожа к коже.
Утра шепот громче, строже.
Ночь прошла, пропало лето,
Жизнь вся мимо, где-то, с кем-то.
Вдруг очнуться: осень, утро,
За окошком дождь, как будто.
Ласково и беспечально
Понимание, прощанье.
Молча, тихо, осторожно:
Ты забудь меня. Я тоже.
Ирис
ясный свод небес
темный аметист
воздух как ручей
холоден и чист
веток ив свирель
дрогнет звонко лист
зеркало пруда
лунный путь искрист
шепот тишины
гладкий черный шелк
ириса бутон
хрупкий лепесток
перелив теней
радуги поток
средь травы густой
шелеста осок
легкий ветра вдох
шелест пробежит
аметист росы
в лепестке дрожит
Татьяна Софинская
Ночь... Нева...
Нева, как вспаханное поле...
Так просто выйти босиком
И пробежать легко и вольно,
И кануть в глубь её зерном...
Уснуть и грезить пробужденьем,
И слушать голос тёмных вод,
И шёпот трав, и песнопенья
Ветров, ведущих хоровод...
И раствориться в этой взвеси
Из отражений и песка,
Утратив ощущенье бездны,
На мир глядящей свысока...
Исчезнуть... стать водой и светом...
Иль облаком, чей путь неведом...
Какие нынче ночи в ноябре...
Какие нынче ночи в ноябре...
Бездонные, с седыми облаками...
Беззвучно тени ломкими крылами
Стучат в фонарь янтарный во дворе...
И город в тонком кружеве снегов
Ждёт знаменья чернеющего следа,
Бесспорного свидетельства побега
Из холода заброшенных домов...
И отраженный свет на серебре
Оконных луж проходит вереницей,
В нём оставляя призрачные лица,
Как жертвенную дань на алтаре...
Какие нынче ночи в ноябре!
Кто создал их для сумрачных душою?!
Когда и жизнь - занятие пустое,
И не уйти, в никчемности прозрев...
Но как же остро хочется любви!
Не той любви, безгрешной и наивной,
Другой(!) - безжалостной, неторопливой,
Сжигающей чужие корабли.
Какие нынче ночи в ноябре...
Невесёлая история из тарелки с селёдкой под шубой.
Видели на Невском даму, похожую на селёдку...
Говорят, она сидела в разукрашенной пролётке.
Демонстрировала важно всем колечко с изумрудом.
И на фото домик дачный, двухэтажный, у запруды...
Расфуфыренная фифа в туфельках из алой кожи,
Раскрывала зонтик с кантом, золотистым, для прохожих,
Щёлкала своим смартфоном и гремела ридикюлем...
Что в нём можно было спрятать (?) – камни, гвозди, кости, пули?
В шубке пышной красных перьев, в белоснежной шляпке с бантом,
Разговаривала нервно с длинноногим стройным франтом.
Говорила: "Сударь, стыдно! Скупость – это страшный грех!
И на селфи сразу видно – Ваш костюмчик из прорех!
У пролётки нету тяги! А у Вас нет портмоне!
Вы похожи на бродягу! Мой позор на весь рунет!"
Кавалер смотрел на даму, похожую на селёдку,
И смеялся – "В Вашем селфи нет намёка на пролётку!
Это супер-мега-ретро артефактное авто!
Стоит больше, чем из перьев Ваше красное манто!
Даже если сверху будет ваша шляпка, вместе с бантом,
Ваши туфельки, перчатки, ридикюльчик, зонтик с кантом,
Даже если Вы решитесь снять колечко с изумрудом,
Даже если банки ссудят Вам под домик у запруды,
Вы не купите вот это распрекрасное авто!
И дизайнерский костюмчик не получите притом!"
Видели на Невском даму, похожую на селёдку,
В красных перьях, в белой шляпке, без авто и без пролётки.
Говорят, она рыдала и заламывала руки.
И испытывала супер-мега-горе, мега-муки.
Без неё давно умчалось распрекрасное авто.
Вместе с франтом и мечтами... А куда, не знал никто!
А хочешь, я нарисую счастье?..
А хочешь, я нарисую счастье?!
Вот завтра приеду и нарисую.
В дверь постучу и простое – «Здрасьте!»
Засуну в щёлочку, как накладную.
Мол - открывайте, пришёл художник!
Не самый модный, а самый нужный.
Внесёт вам счастье через порожек,
Раскрасит красками вашу душу!
И ведь не трудно же мне поверить,
И двери открыть, не звеня ключами.
А я, как лес, разрисую терем
Рыжими листьями и угольками.
Синюю птицу я нарисую,
На потолке твоей комнаты детской.
Только не певчую птицу – немую.
Певчая будет жить по соседству...
А что тут странного, я же Осень!
И мне полагается быть чудною...
Вот только жаль, что никто не спросит –
«Осень! Ты хочешь остаться со мною?..»
Сара Рубинштейн
На фотографии это я... (фото – в коллаже)
Меня зовут Сара Рубинштейн. Родилась 5 октября 1978 года. По образованию я юрист и польский филолог, по профессии художник. Не живу, увы, в России, а далеко за ее пределами. Поэтому, наверно, со-вершаю иногда грамматические ошибки. Но за это на меня не обижай-тесь, а поймите и примите в свои ряды. Печатаюсь в основном на поль-ском языке. Жизнь бежит стремительно неудержимо вперед и, казалось бы, что так много уже увидено и услышано. Но разве это так... Много пережито, много понято, но все равно человек точно и не жил совсем. Труднее всего быть персонажем в собственной судьбе и переживать катарсис от частного сценария. Через боль лютую, через потери, через бури идет душа к пониманию себя и Бога... После ухода младшей доченьки Леи Шейны поняла, как важно любить и отдавать себя всецело и с любовью близким людям, особенно детям.
Пишу тоже повести и рассказы. Люблю короткие изречения. Внизу мои мысли из других моих произведений. Они часто не дают мне спать или дают спать, но тогда я в их власти.... Печаль добрая наставница для души но иногда душа тоже хочет улыбаться.... Через боль и тоску, порой улыбаясь, мы становимся добрее...
Мои афоризмы из моей прозы Красный Холм
Мудрость, сдерживая дыхание и таясь между глыбами лжи, ждет, когда Истина позволит ей дышать и не прятаться.
Подхлестывая страсти, Обман правит миром, ибо тот, кто управляет страстями других, кажется бесстрастным. Хотя и это ложь...
Люди очень часто проходят мимо чужого горя, но пройти мимо чужого счастья, мало кому удается.
Когда месяц, свернувшись калачиком, лежит на небе, и благоухают сады, человеку кажется, что мир – это уютное жилище.
Изнемогая от тоски и слез, душа прозревает либо слепнет, так ничего не поняв.
Подбрасывая новую ненависть в мировой костер, человек ничего нового не изобретает.
Когда человек уткнулся в жалкую суету, ему начало казаться что Бог тоже мелочный и склочный. А если Бог мелочный и склочный, то можно вообще запретить ему существовать. Как хорошо, что Бог существует независимо от расстройств человеческого разума и болезней души.
Страсть без любви, как игла без нитки. Ничего путного сшить при помо-щи такой иголки нельзя.
Это не Бог махнул рукой на мир, это человек замахнулся слабым крылом на Бога.
Человек смотрит в пропасть и ему кажется, что видит он солнце и обла-ка, человек смотрит в небо и ему кажется, что там одни камни и бездна.
Сегодняшний мир – это ситуация, когда разбежались все овцы, пастух убит, а разбойники ищут овечье молоко и теплую шерсть в своих дыря-вых карманах.
Ложь тоже виляет хвостом, когда ее правда гладит по шерсти.
Любить – это учиться небесной грамоте в условиях земной неграмотно-сти и жестокости.
Слава мирская – это сорванный цветок, приколотый к знатной шляпке. Он у всех на виду, но умирает раньше срока.
У Бога нет уполномоченных, у Бога есть только дети. Но если дети становятся только уполномоченными и перестают быть детьми, это еще не означает, что Отец превратится в нелепого монарха.
Человеческий разум похож на хлопок, который получают от созревших плодов растительной плоти. Хлопок может быть разного качества, как и разум. Но разум не является продолжением души. Душа находится вне разума...
Зайти к Богу с черного входа не получится.
Переминаясь с ноги на ногу, многим кажется, что они проходят свой жизненный путь.
Сердца засорились, души забылись пьяным сном, тела хуже, чем скот-ный двор, и это называется прогрессом...
Бог учит человека не отступать, а поступать по закону, помня о том, что истинная духовная любовь выше всякого закона. Однако только немно-гие знают, в чем настоящая любовь и что есть настоящий закон.
Поравнявшись с людьми, Сатана затерялся в толпе...
Развивая невероятную скорость полета, душа быстро теряет крылья. Мудрая медленность и разумность в духовной жизни важнее скорости.
Сатана, притворившись пьяным, наливает слабым людям ядовитое вино страстей.
Блуждая всю жизнь, человек не видит, что находится у небесной огра-ды...
Алмазные дали...
Отощали алмазные дали,
Беспокойный снег таял в жару,
Нервно ангелы в мраке витали
Сжав в руках ветра теплого кнут...
Вновь гудела капель в ранах кровель,
Востроглазые льдины дрались,
Божий мир был от боли неровен,
Слилась с пропастью синяя высь...
Впалой грудью на тьму навалившись,
Что-то пела береза во тьме,
От тоски не людской надломившись,
С Богом тихим смирялась во тьме.
Как же больно по снегу, что тает
Вновь идти и не знать, где тропа,
Лед слезами мне путь освещает,
Как упавший от взрыва солдат...
Отощали алмазные дали,
Отощала вера в сердцах,
Вновь сосульки на крышах свечами
Светят тихо в небес образа...
Мария Наклейщикова
Драматизирован ванилином
Готовится к выходу долгожданная третья книга автора «Драматизирован ванилином» (проза, стихи и авторские фотографии). Такое забавное название дала одна зарисовка юношеских лет, книга имеет философскую и порой драматическую основу. В неё будет включён цикл малой прозы "Демаркацион-ная линия" - душещипательные рассказы о людях, многое переживших в этой жизни, но сумевшие выстоять и многое изменить вокруг себя, в своей душе и даже повернувших линии судьбы. Это реальные рассказы о существующих в настоящем людях, встретившихся на пути Марии и теперь на вашей жизненной траектории тоже.
***
Сергей Паничев, Сгонный поселок
Далеко отсюда в неведомых казённых бумагах и на разноцветных картах это место было обозначено как «Рабочий посёлок за номером таким-то». Но для всех жителей в округе посёлок был Сгонным. От этого прежнего промысла остались окружавшие посёлок длинные рвы, залитые тёмной стоячей водой, пруды с ровными краями и разбросанные в беспорядке ямы, канавы, закопушки. Казалось, кто-то сначала пытался пилить землю, а потом, потеряв терпение, стал рвать её, кусать, драть когтями. Всё вокруг было чахлым, заброшенным, сырым и пахло старой прелью, как в неряшливом доме.
Стоял он посреди плоской равнины, прямо на торфе, который когда-то здесь добывали, а нынче бросили.
Продолжение – в номере 8.