Ты уснул на маленьком диване.
Майка, крестик, - пятнышко и вера.
Как ребёнок после русской бани,
Как дитё с улыбкой Гулливера.
Дом притих и воплотился сразу
В потаённый и незримый разум.
Он хранит каракули в тетрадке,
“Миру – мир” и “Мир - родному дому”,
Помнит он и мальчика в кроватке,
И больших…у них всё по-другому.
Там, где упомянутые души
Здешний ход событий не нарушат.
Может, одолжив на миг у Бога,
Силы для сомнительного счастья, -
Невообразимою дорогой
Им придётся долго возвращаться, -
Посетили бывшую обитель,
Чтоб сказать – Сыночек, кто обидел?
Кто ещё так спросит из живущих?
Разве луч, что маковкой играет.
Это твои волосы, как в гуще,
Мамина рука перебирает.
И легла на сердце безмятежность,
Отражая узнанную нежность.
А когда в распаренное утро
Выплеснет тебя в живой истоме,
Ты мне скажешь трепетно и мудро:
Я своих всех видел…в этом доме.