Я вспоминаю Сеню Каца,
Он не был русским до конца –
В карманах – крашеные яйца
И дефицитная маца.
Ему ребята говорили:
- Определись!
Ты кто и чей?
Но весь измазанный ванилью,
Клевал он мак из куличей.
Без унижения, без риска,
Под крики:
- Господи спаси! -
Две пасхи были очень близко
И мчались рядом по Руси.
Опять святое воскресенье,
Вернулся журавлиный клин.
Я так давно не видел Сеню,
Мне объясняли – он раввин.
Причём, один из самых строгих,
Идёт за веру до конца
И не потерпит в синагоге
Ни кулича и ни яйца.
А я по-прежнему беспечен,
Остался в детстве насовсем.
Коль закусить бывает нечем,
У тёти Панны пасху ем.
Поёт с утра в зелёной роще
Хор из двенадцати Марусь.
Весенний ветер странно ропщет,
Он за неведомую Русь.
За Русь, которая над нами
Смешала в спешке времена.
Неслась полями и лесами
Еврейско-русская весна.
И не хотелось расставаться,
Забросив праздничный наряд,
А у былого Сени Каца
Цвёл на лице наивный взгляд.
Рафаэль-Мендель
1 мая 2016 г.