В сыром подземном переходе, знаешь, около станции метро,
Несётся людям из ледяных пустынь верный душевный настрой,
Давно настроил свою душу я на волны далёких частот,
От моей «ночи» девяносто девять часов позади, этот час – сто,
Знаешь, ведь этот урбан давно уже глотает людей,
И это свойство ему никуда никогда, если даже захочет, не деть,
Я в темноте в сыром подвале на корточках, нет – на карачках –
Искал свою правду, а рядом раб вывозил на свет уголь свой в тачке,
Нет, не свой – он всю жизнь работал на этих господ,
И этот уголь дал боль ему, а им миллионы на банковский счёт,
Я всё прочёл по глазам его – я стоял от них метрах в дести,
И из темноты подземелья понёсся на свет этот правды стих…
Этот гадкий стиль… Мотив надежды стих,
И там, на поверхности, они будут свою тему мутить,
Я не смогу простить им этого забитого раба,
Потому что я видел, как рабы встречали свою свободу в гробах…
Это наша судьба…
Я иду по воде, спотыкаясь об острые гривы подводных камней,
И знаю, что руками людей оказались они на дороге моей.
В ярком свете огней перед зеркалом, без капли испуга,
Я, подобно Есенину, говорю со своим, таким же безжалостным «другом»…
Яркий свет с балкона, я стою под противным, ужасно ржавым карнизом
И пытаюсь понять, как сподобились мы на подобную низость.
Дома Бог мой в ризах… Я стою, продуваем ветрами как ветошь,
Я не стану спрашивать, кто ты мне – правды ты не ответишь,
И за эти заветы не пошли мы тогда, как велел нам наш «Сталин»…
Я бы табуретку с петлёй предпочёл этому пьедесталу,
Пусть бы весь я растаял, но не стал бы на этой проклятой витрине игрушкой,
Веселитесь как «надо» – мне совсем такое не нужно…