ТОРЖЕСТВО ДИАЛЕКТИКИ
ПОЭМА
Спросите хоть у старого эвенка,
Хоть у младой китаянки Ван-Ван,
Кем ьыл Владлен Васильнвч Быленков –
Молчанье птиц ответом будет вам.
Оно всегда вступает, обрывая
Речь позапредыдущего огня
Когда как ткань сияет огневая
Оборванного огненного дня
Да, Котлован, да, Колывань вполземья,
Да, Чевенгур, да, нерушимый Че,
Порукой будет солнечное семя
Саян-синицы на Сиян- плече.
Но точных слов не будет ни сегодня,
Ни завтра, ни в иные времена.
Сесть у Кремля и выйти вверх на Сходне…
И что ? Одна, огромная страна.
Одна на всех. На вся. Лесные дали
Страна. Струна. Немыслимый Союз.
Флот Океанский. Ордена, медали,
И двести гроз, и с ними двести-груз
Другой такой никто не ведал грозды.
В которой жизнь и смерть едины влет
Мы звездами вздвигалися на звезды
Крестами погружалися нод лед
Страна всех нас. Извечно обрученных
На все оставшиеся времена.
Мечтателей, читателей,ученых
Всех обреченных страшная страна.
+ + +
Про что я здесь ? Про четырех хозяек?
Про их не мне протягутый ранет ?
Ах как я так ? Я ль зарюсь на глаза их,
Враг Пастернака, Клюева адепт.
Скажи, поэт, о чем крутится ветер,
Как даже Пушкин некогда смолчал,
О чем все есть и нет чего на свете,
Для ветра все - овраг, а не причал
А там, в овраге, будь хоть частью лисом
Хоть почвой роз, хоть слушателем гроз.
«Езерский» потому и недописан,
Что в нем «Зачем» неправилен вопрос.
Не сметь себя ни помнить, ни касаться,
Ни с чем остаться, выжить ни за чем,
Не чувствовать, не жить, не прилепляться.
Быть только дудкой. Более – ничем.
+ + +
Но все, что нам несут и слух, и зренье,
Все то, что мы историей зрвем,
Есть лишь безчисленное повторенье
Безсмысленно летящего в проем
Медлу созданием и мирозданьем,
Меж вечностью и веком, меж судеб,
Судебных дел и судных заседаний
Пробелов, проблесков, побед и бед.
А потому и не ищи, читатель,
Кто здесь есть кто, а кто туман-оглы.
Случайны совпаденья. Век – предстатель.
Все прочее – заборы и углы.
= + +
Кем был Быленков ? Не был он рабочим
Он даже не крестьянствовал, и не
Был посылаем ясно и не очень
В ближайший космос на стальном коне.
Он философствовал, что было, впрочем,
Отделам кадров ясно не вполне.
Он философствовал во времена те,
Когда лишь мыслью меряли страну,
А мысль страною меряли. В гранате,
В граните, в гроб кидая старину.
Кидали все. Кидали всех. Килали…
Но, с колоколен брошенные в грязь
Летели ввысь и озаряли дали –
Летим! кричали - долбаный карась!
Да, было философствовать опасно –
Не страха ради не сносить главы.
Нет, смысл в смешеньи был м всех и нас, но
Ни всех, ни нас уж нет в черте Москвы.
Быленков был. Он вправду был философ.
Но не из тех, кто волею Кремля
Не вызывал вопрсов у матросов
Отправленного в вечность корабля
Два корабля на самом деле было,
Один из них ущел на волю волн
Второго , тонущего, в небог взмыла
Небесная бизань, и с нею всплыло
Земное на небесный произвол..
Быленков не был среди тех, ни этих.
Он от старин был долог и далек
Чему порукой было имя. Нети
Таких имен несли и клик и клек
И клеммы клятв всех, кто за кдек полег.
Он был из новых, полупролетарцев,
Хотя отец, писатель детских книг
По матушке носил фамидью . Старцев,
А те происходили из расстриг.
Но поп-расстрига – он не поп, распоп он
В нем совершился к новой жизни сдвиг
Без кумача и без креста лег в гроб он,
Как, например, крестьянин-трудовие,
И это не считали за крамолу
Ни для учебы, ни для комсомола.
Потом пробил неотвратимый час.
Будил народы Молотова глас..
Владлен, смотав на берегах Перервы
Кружки, вращалки, блесны, в сорок первом
Обнял отца и вышел под свинец.
Как под венец он шел, как под венец.
+ + +
Он возвращался, предъявляя орден
И партбилет, и волю мылить морды
Тем, кто по справке отсиделся здесь…
Но и не только…
Музыку и спесь…
Спесь тайной воли…
Вагнер, Шуберт, Гегедь…
Да, да, и сумрачный германский гений
Его коснул, как ясеня дисток.
Дух Геттингена. Ветер и потов.
+ + +
Владлен Быленков в Университете
Уча по грекам греков, жил, как ветер,
Как лист, вольнее вольного певца
Четыре, три послевоенных года
Дышали вправду воздухом свободы,
Хоть кто-то скажет, что не до конца.
Но до конца не надо. Все мы помним,
Чем Александр закончил, прежле Комнин,
Чем Кеннеди, чем всякий, имый стать,
Дозволивый на всяко дозволять
Свобола - это музыка и слово,
Любовь и смерть, сеть, полная улова\
Грибы и травы, Моцарт и Гомер,
Не к власти путь, не бегство от былого,
Не смена вех, не перемены вер.
К тому же расхождений с диаматом
Быленков не искал. Аристократом
Себя не числил он. А дивных роз
Религии не принимал всерьез.
Не то, что против был. Но явь забвений
Ему сокрыла навь Богоявлений
В порядке слов здесь двойственны черты.
А смысл, читатель, выбираешь ты.
.
«Могучий некрещеный позвоночник».=
Писал поэт. Быленкову источник
Не Библия была, но Гераклит
И Энгельс, с ним единсущно слит.
Да, годы щди, и годы неспроста те =
Он позже сомневался в диамате,
Считая в нем деления некстати
Одной двух материализмов стати..
Он видел круг миров, где нет конца,
Нет цели, нет начала вечных звений.
Он сам был там, и так его же гений
Ему его не открывал лица.
Лицо всегда до времени сокрыто,
А время есть сокрытое лицо
Имен, времен, Тартарии и Крита
В немых глазах грузинки Мацацо.
Так! Сколько глаз после войны на рынке
Центральном промелькало в те года…
Быленкова окликнул кто-то «Сынку!»
Он обернулся. Никого. Звезда
Сияет красная на переходе
В метропровод. И никого. Народ
Бежит-снует о тридевятом годе.
О Перекопском взятии поет.
Быленков улыбнулся. Этот оклик
Он слышал в детстве. Это был отец ?
Нет, не отец. Кто ?
Пустельга, дымок ли
Над озером, где город Повенец.
+ + +
Иначе ль, так… Бежади дети, даты.
Светился Кремль, и рядом ГУМ-кристалл…
Быленков стал звездою диамата,
Сам не заметив, как он ею стал.
А дальще площвдь Старая темнела,
Решали там. Но кто-то иногда,
Бровь приподняв и как-то так несмело
И вяло толк сбивал вопросом «Да?»
+ + +
Читатель, не о том сия поэма.
Здесь не Павленков и не ЖЗЛ.
Былекнов не намек, Быленков – тема
О том, как мира ум восстать посмел
Сам на себя, насилья мир разрушив\
До основанья, а затем…. Зачем ?
Нам не дано предугадать, а души
Суть дань совсем не этим и не тем.
+ + +
Гавана. Фестиваль. Фидель. Быленков
С флажеом СССР. Он чуть поддат.
С ним рядом русская студентка Ленка,
Кубинская студентка Каридад
С кем быть ему ? С обеми, конечно…
Причем, немедленно и вне времен!
Люблвь – огонь, , огонь пребудет вечно.
Самой материи есть свойство он.
А у материи конца ль, начала
Нет. Здесь он это понял. У причала
Они стоят. Их переукачало –
Елену, Каридад, Владлена. Сон…
Сон наяву, в дадонях махаон
Так! Ксть любовь - огонь по Гераклиту,
Он обоюдоостр, и он – война.
В нем смертные и боги равно слиты
( не Бог, а боги, что марксисту плиты
Краеугольные и письмена)
В единоимена и времена
Дее равные, две разные подруги…
Но… То Гавана, Запада черты
В Москве все возвращается на круги
Отмеренной моральной правоты
Арманд Инессы стерлися черты.
Топи в «Столичной» мужески порывы!
То дождь, то снег. Ну да, порою срывы…
Но остается мысль. Ея цветы.
Он понял: мысль извечна, и вот в этом
Он расходился и со Старой, и
С коллегами Она не скоротечна,
И не от нерввных отблесков. свои
Она несет истоки огневые
Едино с основанием ея.
Все остальное – только роковые
Перераспределенья Бытия.
Да, пролетариата поколенья
В истории есть цвет, акме мышленья
Да, мысль – огонь. В нем зреют имена
Жреца, бойца,ловца. Нго орудья
Одноименно Эрос и Война
Людей с богами. Боги – те же люди.
Взаимной гибелью их жизнь полна.
«Но Ленин признавал основой атом,
А не огонь» - не самый по уму
Из них последний разъяснял ему
Куратор Старой площади, имевшй
Авторитет не только посреди
Своих, но у седых научных певчих
И даже у француза Гароди.
Он также объяснял - спокойно, тихо,
Что есть причинно-следственая нить
Как всеоснова снов, лищь ей хранить
Начало и конец, и с Вами лихо
Не нам, Владлен Васильевич, будить.
Им возражать ? Откуда эта странность
Искать во всем начало и конец ?
Из Библии ? А как же их сохранность,
Стерильный, вечно мятный леденец ?
Не лучше ли с позиции марксизма
Признать хотя бы в виде механизма
Двух парадигм, ну, или психодрам…
Есть круг и линия, Они издревле.
Есть Махабхарата, есть Авраам.
По кругу все у бабушки в деревне.
По линии соседка Мариам
Борисовна, из Гнесинки, как в храм
На кофе прерываяся едва лищь,
К концу времен таинственно ведет
С учениками вдаль стремленьем клавиш
В этюдах Черни распорядок нот.
Религия ? Октябрь закрыл страницу.
Да, Бога нет. Но, приглянись, и вдруг -
У тех, кто выжил, столь же разны лица:
Меж Фуделем и Лосевым граница
Опять все та же: линия и круг.
+ + +
Мышление - огонь., огонь - мышленье,
И это все материя., во всем
Повсюдувечносущая, при всем
При том и неуничтожима
И неуничтоэаемо держима,
Когда свои восходы и режимы
В себе удерживет, и вполне.
Но кто же все же дал ей свойства эти ?
(Быленков хмыкнул – вот он, геморрой…)
Что подразумевает на планете,
Да и вокруг планеты этот рой
Круговращения ? Или все иначе ?
И, значит, диния… Ог… Света
… к плачу… ?
Все ж Бог ? Нет, только вечная задача.
И вечный круг. Все линии впридачу
Навязывает буржуазный строй.
Вот, кстати, вам и сущность атеизма.
Всего лишь круг. Иного не дано.
Но те, кто хочет силой…Нет, оно
Не верно и не обусловлено.
Кто верит – невиновен. Род, харизма…
Все это родовых корней полно
И даже Марксом не отменено
Насилье здесь вполне обречено.
+ + +
Быленкова печатали все меньше
Почета знак ? И с этим был обвал.
Но почему ? ведь Арвид Яныч Пельше
Сам лично первым руку подавал.
Какая, впрочем, разница… Быленков
Нашел вдруг адрес той, гаванской Ленки.
За тридцать было ей уже. Она
Вдруг оказалось, что разведена.
Всё - только всё. Нет ничего, что не всё,
О том и волк, и ворон во трубу.
А -значит, кандидат наук Каневский,
Который стукнул, просто ни бубу
Ни в Гегеле, ни в Гераклите, длже
И в стуке, не вполне разумевал…
Ах, эти нео-, не понять, когда же
Научат их рассчитывать банал,
Ах, эти нео-, тра-та-та-та-та-та,
Тра-та-та-та-, тра-та-та, тра-та-та,
Тра-та-та-та-, та-та-та-шли солдаты,
Солдаты шли тро-та-та-аты-баты
Шла рать, ее не описать пером,
Шла рота-рать, гудели самолеты,
Шла на Берлин, гудел аэродром,
Огромный гром ходил почти как кто-то,
Огромный гром ходил, огромный гром.
Гроба-труба, огромный гром ходил он,
Как ночь, как ностратические сны,
Ходила с ним большая крокодила
В туманах эротической весны.
Быленков начал пить, он пил подолгу,
Сначала с ней, потом уже один.
Он говорил, что мог бы выпить Волгу,
Что приходил в цилиндре господин.
Какие-то и вправду появлялись,
Какие-то и дамы вместе с ни…
Он говорил – так мысли в нем ковались,
Он говорил – не обращайте вни…
Что,… мания, да, мания… Ямал все…
Таймыр, Каракорум, привет ветрам…
Потом она исчезла. Он сломался.
Утрами не вставал. Но вечервм
Куда-то шел. Под утро подымался
По лестнице и пел парамбарам.
Потом опять – о Волге Поднебесья,
Сверхразуме, Свехродине, Сверх-Ра…
Москва, Москва, кого из равновесья
Не выведут слуги Адонира…
Он чуял запах их секретагога…
- Официант, быстрее, ради Бога!
Он заказал еще
- Не будет много ? –
Cпросил милиционер сквозь мглу и дыи.
Он стукнул кулпком. И треснул строго
От черепа до Гога и Магога
Казах, сидевший прямо перед ним.
+ + +
Как поутру он оказался в парке,
Быленков в целом плохо понимал.
Какая, впрочем, разница ? Есть Парки.
Они ведут. В их власти стар и мал.
Да, кажется, он гдето в отделенье
Провел всю ночь и половину дня…
Все ктото все писал по заявленью…
Длиннотами опреленеье для
Отчета лня почти как для продажи
Спросил Быленков суть, в ответ «Покажем»
Прыщавый капитанчик-новичок
Раз десять повторил… Ну, на века же…
Одно и то же… Видно, сам торчок.
И вот газон. Скамейка. Рядом Ленин,
На протяженьи многих поколений
Всех парков неизменная родня.
Быленков опустился на скамейку.
Играли дети. Свет играл в лимтве
Играло ЦСКА. А ну, посмей-ка
Понять, что заиграло в голове.
Ну да, бумагу справят. Ерунда то.
Я сам пишу по кафедре мандаты.
«А вот что Ленин ? Да, конечно, впрок
И мне всего себя под ним очистить»……
Взгдяд со скамьи касалмя прямо ног.
Глазам зачем-то кажущимся в твисте
(« я все ж вчера…») Да, было. Все подвох…
И ахивздохи, ахивхохи, охи,
И мутен взгляд, и неопределен итог..
Плыл дальше в Революцию. Как мог.
Все целиком и в целом. Против лени.
Все комсомол. Попробуй, зацени!
Есть истина одна. Она есть Ленин
Да, только Ленин. Ленин. Только Ленин..
Да, Ленин, Ленин, Ленин, Ленин и
Еще раз Ленин.
Плавали лини
В прудах, в старинном парке, где Быленков
Уже опять продумывал нетленку,
В нем пребывающую искони.
И вот тогда ему старик явился
Не старец, нет, бкз всякой бороды,
С портфельчиком старик, из тех, кто брился,
Одеколонился, в карманах рылся,
От ЖЭКа и Мосгаза ждал беды…
Кагор-Тагор-старик-Рабиндрады.
Старик парил над всем, он воспарился,
Он как бы полетел, достал очки,
Был весел, словно мир бурдой накрылся,
Страдаете ? И так уж все в клочки ?
Лини в пруду пускали колпачки.
Молчал Быленков. Сумрачен и светел,
Он ввысь глядел, и спрашивал, и не…
Что делать мне ? На этом самом свете
Все, все не так. Все совершенно не…
- Все лишь язык Ему старик ответил.
И был как нет. Он весь исчез. Вполне.
Быленков встал. Он вдруг, внезапно понял,
Что совершеннго безразлично всё –
Что есть старик, и что он сам, что кони,
Львы, крокодилы, ежики, Басё,
Шекспир, Спиноза, Кукрыниксы, Кони…
И Ленин с Марксом ? Здесь он пальцы сжал,
Как бы грозид ему махай- кинжал
Правитель мира Шахназар в законе.
И он сказал, и он себе сказад:
«Там разберутся. Чемодан, вокзал…»
Три дня потом бродил он по вокзалам,
И,кажется, сей узкл развязал он.
+ + +
Он понял все. Материя нетленна.
Но в то же время и обречена.
Есть рок. Да, тепловая смерть Вселенной.
Она неодолима и темна.
Но вечно вместе с миром и мышленье
Вне нас и не зависимо от нас,
Как и сама материя. И час
Когда оно есть в нас как васиздас
Есть часть того же самого явленья
Но не собаки павловской слюна.
Мышленье есть спасение от тленья,
Извечнопреисподнее воленье
Огня, в котором новым поколеньям
Призвание и вечное веленье
И коммунизма цель обретена.
У человечества одна задача.
Огонь воззвать на тепловую смерть,
Материю спасти, но смерть впридачу
Свою обресть, как труп судмедэксперт…
Вот почему был Александр Матросов.
Вот почему Гастелло, например,
Вот речь, какую должен речь философ
В марксистсколенинском СССР.
Да, вечный лед. Точнее, был бы вечным,
Когда бы… Да не будет вечным он,
Пусть даже Путь погаснет в небе Млечный,
Все путы разорвет Лаокоон.
На спуск нажмут последние живые
И сверхнадтермоядерная мгла –
Горячая, родимая смола-
Растопит льды до истины, до тла,
Да, дальше нас, вот тех, дюдей, не будет
В них - в нас - мир ся взнесет, а не осудит,
В них – в нас- вот так – была да не была…
И все опять начнется, и впервые
От льдов и до бактерий тигры, львы и
Живые, неживые, вновь живые
Пускай трехглавоногошаровые,
Но также доразвившиеся выей
До мыслящего мозга, до врача
Всего и вся, до Ленина - иного,
Пусть и трехглавосветозвукового,
Но все такого же вечно живого–
Как был Ильич, второго Ильича!
И третьего, четвертого, вот так и –
До безконечности - вперед, в атаку!
Вперед, мой друго, пора, мой друг, пора.
Мы все должны убить себя лишь это
Спасает обреченную планету.
И не одну - а все ея ветра..
Он понял все; и тайну поколений,
И для чего вообще родился Ленин,
И почему на Волге вырос Ленин.
Ведь Волга это Ра, и вырос Ленин.
Как Брахман-Ум, на вечном бреге Ра.
- Итак, я разгадал загадку круга.
Запомнить надо этот день и час.
Я разгадал ее. Да, зря подруга
Сбежала. Мы б отметили сейчас.
+ + +
На Старой было сказано; «Да, грозно.
Похоже, так и есть, коли серьезно
По Марксу и по Ленину. Но как
Мы объясним народу этот факт ?
Владлен Васильевич, Вам отдохнуть бы.
При этом Вы поменьше бы на грудь бы
Себе грузили. Знаете же, судьбы
Всех гениев трагичны как-никак.»
Когда ушел Быленков, и за дверью
Шаги умолкли, как в веках поверье,
Промолвил кочегару кочегар;
- Безмерный ум. Но что же делать с этим,
Коли буквально ? Значит, вправду, в нети?
И перегар вот этот, перегар…
Звоните Патриарху. Так надежней.
Без этой муки выспреннеподкожной…
- А как же Ленин? Знамя? На покой ?
= Там разберемся.
И махнул рукой.
+ + +
Волна. Волна и мир. Война и море.
Пицунда. Осень. Чайки. Горы. Горе.
Есть водка, но не много. Ресторан.
Горчит на рынке купленный катран.
Зачем и почему земля Кавказа
Так русского влечет всегда и сразу ?
Огонь внизу и лед вверху ? Руда
И вас, и нас ? Грядущая беда ?
За тем же самым немцы шли сюла.
Еще один здесь из гипербореев.
Гареев? Мартобреев ? Просто Дреев?
Ну да, коллега… Это значит, что
Вокруг его вращается пальто.
Вокруг волна и мор, война и море.
Сухуми. Гагры. Сочи. Вор на воре
А вот и ворон. С гор. Не верь. Мара.
Владлен Васильевич, домой пора.
+ + +
Быленков часто думал о Берлине.
О том, как наступали мы тогда.
О смертном бое, о крови и глине,
О том, как над Катюшами звезда
Всходила окончательной победы.,
И в трубку Жуков материл все беды,
И в небе общем восходили Веды,
Не исчезающие никогда.
Все круг. Все вечность.
Воздух и вода.
+ + +
Садовый нож давно лежал в прихожей.
Садовый нож лавно лежал в прихожей.
Садовый нож давно лежал в прихожей.
Садовый нож лежал, как помнил, схожий
С охотнчьим. Обтянутая кожей,
Его, как помнил, рукоять была.
Ну, где же нож, ну, что же за дела ? …
Вот он, похоже, этот нож, он тоже…
Вот он, похоже, этот нож, он тоже…
Вот он, похоже, этот нож, о Боже…
Нет, Бога нет, есть мыслящая мгла.
Мозг Ленина и все его дела.
И, еслю мыслю я, огонь и знамя,
То я умру, а мысленное пламя
Повсюду раздвоится зеркалами,
И вновь родит все те же зеркала –
Была ли мгла, была ли… не была.
- Огонь ! - он крикнул.
Словно по Берлину
Из всех Катюш палил неопалимо.
И ниже кадыка кроваво-длинно
Он полоснул небесные тела.
Потом он дверь открыл и тихо вышел
На лестницу. Хотел подняться выше,
Но не сумел, и рухнул на этаж.
И полыхнул этаж. Огнем этаж.
В огне этаж, Огнем этаж. Этаж
Этаж и нож, этаж и нож, этаж и
Вот этот нож, и пламя мглы, и даже
Старинный, тайный просиял монтаж.
Пылал этаж, был ал, пылал этаж…
Взвивался к небу огненный винтаж.
Откуда изошла тогда сия весть
Каких подземных, огненных сиятельств
Измерила, изнурила восток?
О том уже не ведомо поэту.
И только тихо траурница гдето
С цветка перелетала на цветок.
+ + +
Влажлен Быленков умер. Смерть его же
Не изменила в мире ничесоже.
Все было, есть и будет как всегда.
ОгоньРуда. Руда-Огонь. Руда.
Посмертная Звезда. Герой Труда.
+ + +
Теки, теки, река Гипотенуза
Подземного, Небесного Союза.
Извечного Советского Союза
Ты - главная, ты - вечная река.
И вместе с ней теки, моя строка.
2016