***

Алчущим, если не правды, то, значит, блаженства,
Просом и гречкой воздастся за голод и вьюги.
Голуби топчутся по скособоченной жести,
Смотрят, как я вырастаю до верхней фрамуги.
И, с высоты непомерно огромного роста,
Сыплю на них из пакета небесное просо.

Кошки не слишком-то верят в открытые двери,
Тычутся лицами в мякоть дешевого корма.
Ангелы плачут беззвучно, как звери. А звери –
Так же гонимы и так же безмерно покорны.
Чистые сердцем, как надо, и нищие духом,
Этот – без глаза, а этот – с разорванным ухом.

Я, со своими ушами, глазами и речью,
Полным набором из печени, сердца и почек,
Я не нуждаюсь ни в манке небесной, ни в гречке,
Если покорна, то все же не так, чтобы очень.
Разве за счастьем, когда таковое раскрошат,
Я – за последней из птиц, за последней из кошек.