Его не тревожили ее слезы.
Он и не скрывал ухмылки углы.
А ее рвали на части грозы,
И манили лишь дым и полы.
Ее трясло на балконе поездом.
А он сотрясал чужую кровать.
Она проклинала беспамятно ту из дам,
Что позволила себя взять.
Ей хотелось влепить ему кулаком
По сердцу, чтобы забилось хоть
На секунду могучим ключом.
Но в нем билась одна плоть.
Он жевал ее чувства непринужденно,
И не думая глотать. Как жвачку.
А она ему памятник многотонный
Все никак не сносила. Чудачка.
Он мог запросто отменять точки,
А Она с трудом шла на запятые.
Он убивал ее взглядом-заточкой,
Не боясь, что притопают понятые.
Но любовь не бессмертная мафия.
Взяла и растерянно околела.
Он давно черно-белая фотография.
Вот и ее очередь подоспела.