Подобьем сверкающей чаши,
Наполненной синью воды,
Огромное море, где наши
С тобой затерялись следы.
Затронута утренним бризом,
Укрыта под лёгкую сыпь,
Звенела прозрачным сервизом
Прохладой забытая зыбь.
Темнели подпорки причала,
А море, его обойдя,
Прибоем скалу обнимало,
Рассыпалось, в бухту войдя.
Подняв горизонта каёмку,
Умытое солнце взошло,
Скалу отодвинув в сторонку,
Волны очертило крыло.
Размытые брызги пожара,
В степи затерялась луна,
Со склона свалилась отара,
Жару на себе принесла.
По пыльной дороге ступая,
Пастух, как хозяин степей,
Измерил от края до края
Двуногою тенью своей
И серую пыльность дороги,
И маки, и яркий восток,
Его полустёртые ноги
Не знали ботинок, сапог.
Лачуга - под крышей с тростины,
И слитками солнце на ней,
Дороги изогнутой спины,
Пропитаны пылью степей.
Они горизонт подпирали,
У моря закончив свой бег,
И яростью маки пылали,
Как этих степей оберег.
Забором - скупой виноградник,
Да пара камней у крыльца,
Лозы виноградные пряди
И локоны в виде кольца.
Плескалась морская громада,
Из камня сады изваяв,
Лазурью прошита услада -
Волна уцепилась в рукав.
Обласкано волнами тело,
Рождённое пламенем вод,
Дрожало, дышало, потело,
Упершись рукой в небосвод.