ГЕНРИ ЛОУСОН
(1867 – 1922, Австралия)
THE SONG OF OLD JOE SWALLOW
ПЕСНЯ СТАРОГО ДЖО СВЭЛЛОУ
Когда в пору кипучих дней я был в глухих краях,
То с Джимми Навлеттом возил я бревна на волах.
Железных не было дорог, и буш был дик и чужд.
Лес строевой таскали мы для ферм и всяких нужд.
Из лесопильни неспеша мы ехали тогда
Через равнины и хребты, в минувшие года.
С волами запряженными, где высится гряда,
Верхом на резвых лошадях, отправимся туда —
В те дни скотопрогонные,
Тяжелые, бедовые —
В минувшие года.
Однажды с Джимми Навлеттом мы в город лес везли,
Но не прошли и десять миль, как хлынул дождь вдали.
И мне, и Джимми Навлетту, подводам и волам
Отрезал путь сплошной поток, бегущий по холмам.
У нас кончалася еда и отсырел табак.
Одну картошку ели мы с устатку, натощак.
Во время засухи у нас полстада полегло.
Нам яркий жар слепил глаза и солнце землю жгло.
Ручьи засохли, и кругом, где простирался буш,
Стоял пугающий кумар и смрад гниющих туш.
Но мы все так же вместе шли, не зная ни черта,
Что на перинах можно спать, в минувшие года.
Но, несмотря на пылкий жар и голый вид холмов,
И пыль, летящую в глаза, из-под копыт волов,
И несмотря на холода и побелевший буш,
И воду мутную, когда пересекали сушь,
И несмотря на весь прогресс, что к нам проник сюда, —
Была прекрасна та земля, в минувшие года.
Когда холодная луна, как лампа, над грядой
Светила в лагере, где мы собрались на постой,
То, дружно трубки закурив, мы пели у костра,
Травили байки, проводя в рассказах вечера:
Откуда родом, о друзьях, и как пришли сюда.
Теперь остались позади минувшие года.
Эх, дни далекие прошли, лишь рельсы пролегли.
Но снятся мне мои волы, бредущие вдали.
Вот остановка у пивной: пора передохнуть,
Раскинуть лагерь, чтоб потом опять пуститься в путь.
Я снова нюхаю брезент, а Джимми как всегда
В подводы сбрасывает лес, в минувшие года.
Теперь другим стал задний двор; всё изменилось тут.
Коль заикнусь я про волов, меня здесь не поймут.
Лишь Мэри будит по ночам, когда я говорю:
«Пошли, Бурьян, вставай, Вулкан, а ты, зараза, тпру!»
Мне говорят, что я во сне красноречив, о да!
Как настоящий волопас в минувшие года.
Закроют вскорости кабак. Но если встретишь вдруг
На дальнем Западе в пивной ты Навлетта, мой друг, —
И если, вместо «дабл ю», услышишь «ар» иль «ви»,
То будь уверен: это он, — лишь имя назови.
Коль до сих пор он помнит Джо, то вспомнит без труда,
Как мы скитались по стране в минувшие года.
С волами запряженными, где высится гряда,
Верхом на резвых лошадях, отправимся туда —
В те дни скотопрогонные,
Тяжелые, бедовые —
В минувшие года.
--
The Song of Old Joe Swallow
When I was up the country in the rough and early days,
I used to work along ov Jimmy Nowlett's bullick-drays;
Then the reelroad wasn't heered on, an' the bush was wild an' strange,
An' we useter draw the timber from the saw-pits in the range —
Load provisions for the stations, an' we'd travel far and slow
Through the plains an' 'cross the ranges in the days of long ago.
Then it's yoke up the bullicks and tramp beside 'em slow,
An' saddle up yer horses an' a-ridin' we will go,
To the bullick-drivin', cattle-drovin',
Nigger, digger, roarin', rovin'
Days o' long ago.
Once me and Jimmy Nowlett loaded timber for the town,
But we hadn't gone a dozen mile before the rain come down,
An' me an' Jimmy Nowlett an' the bullicks an' the dray
Was cut off on some risin' ground while floods around us lay;
An' we soon run short of tucker an' terbacca, which was bad,
An' pertaters dipped in honey was the only tuck we had.
An' half our bullicks perished when the drought was on the land,
An' the burnin' heat that dazzles as it dances on the sand;
When the sun-baked clay an' gravel paves for miles the burnin' creeks,
An' at ev'ry step yer travel there a rottin' carcase reeks —
But we pulled ourselves together, for we never used ter know
What a feather bed was good for in those days o' long ago.
But in spite ov barren ridges an' in spite ov mud an' heat,
An' dust that browned the bushes when it rose from bullicks' feet,
An' in spite ov cold and chilblains when the bush was white with frost,
An' in spite of muddy water where the burnin' plain was crossed,
An' in spite of modern progress, and in spite of all their blow,
'Twas a better land to live in, in the days o' long ago.
When the frosty moon was shinin' o'er the ranges like a lamp,
An' a lot of bullick-drivers was a-campin' on the camp,
When the fire was blazin' cheery an' the pipes was drawin' well,
Then our songs we useter chorus an' our yarns we useter tell;
An' we'd talk ov lands we come from, and ov chaps we useter know,
For there always was behind us other days o' long ago.
Ah, them early days was ended when the reelroad crossed the plain,
But in dreams I often tramp beside the bullick-team again:
Still we pauses at the shanty just to have a drop er cheer,
Still I feels a kind ov pleasure when the campin'-ground is near;
Still I smells the old tarpaulin me an' Jimmy useter throw
O'er the timber-truck for shelter in the days ov long ago.
I have been a-driftin' back'ards with the changes ov the land,
An' if I spoke ter bullicks now they wouldn't understand,
But when Mary wakes me sudden in the night I'll often say:
'Come here, Spot, an' stan' up, Bally, blank an' blank an' come-eer-way.'
An' she says that, when I'm sleepin', oft my elerquince 'ill flow
In the bullick-drivin' language ov the days o' long ago.
Well, the pub will soon be closin', so I'll give the thing a rest;
But if you should drop on Nowlett in the far an' distant west —
An' if Jimmy uses doubleyou instead of ar an' vee,
An' if he drops his aitches, then you're sure to know it's he.
An' yer won't forgit to arsk him if he still remembers Joe
As knowed him up the country in the days o' long ago.
Then it's yoke up the bullicks and tramp beside 'em slow,
An' saddle up yer horses an' a-ridin' we will go,
To the bullick-drivin', cattle-drovin',
Nigger, digger, roarin', rovin'
Days o' long ago.
1890
==