Нет, это не Шекспир, предупреждаю,
Великого поэта с нами нет;
Я Ангелина, и стихи кропаю,
Чтобы потомкам передать привет.
Поведать я хочу о нашей жизни,
Которая трагична и смешна;
Вот кто-то гибнет, где-то пепелище,
А у меня в руке сейчас нога.
Нет, не моя нога, вы не пугайтесь,
Подсказку дам, купила я её;
Но если вы историю забыли,
Ответ не отгадать вам ни за что.
Век двадцать первый здесь у нас пока что,
Точней, две тысячи тридцатый год;
Надеюсь я, что в тридцать первом веке,
Хоть кто-нибудь послание прочтёт.
Сейчас подумаю… Да, непонятно,
Что с чтением будет; Будут ли читать?
Иль знания и умения растеряют,
Язык забудут, будут лишь мычать.
Возможно ли такое изменение?
Как знать, непредсказуемы пути;
Быть может, человечество прозреет,
А, может, растеряет все мозги.
И будет среди глупостей болтаться,
Затем, устав, отправиться на дно;
Засасывает глупость как болото,
И выбраться немногим суждено.
Вернёмся всё ж к ноге; даю наводку,
Сварить её планирую и съесть;
Принадлежит она не человеку,
И на планете ног таких не счесть.
Похоже, я напрасно распинаюсь,
Ведь если все разучатся читать,
То и моё правдивое послание,
Потомкам не придётся изучать.
А ведь так важно, чтоб потомки знали,
Как жило человечество до них;
О чём мечтали люди, чем питались,
Ходили ль прямо на своих двоих.
Как им помочь узнать о нас хоть что-то?
Компьютеры ведь могут «не дожить»;
Наскальные рисунки, вот решение,
Все катаклизмы смогут пережить.
Своё изображение я на скалы
По всей планете нанести должна;
В руке держать, конечно, буду ножку
Куриную, а также два яйца.
Со скал потомкам буду улыбаться,
Хорошую энергию даря;
К тем скалам будут многие ломиться,
От всей души меня благодаря.
Я технику наскального рисунка
Должна как можно лучше изучить;
А, может, будет слишком уж нескромно
Себя на скалах тех изобразить?
Возможно, лучше кто-то из известных
Пусть зажимает мясо то в руке?
Какой-нибудь правитель… Нет, опасно
Могу ведь оказаться и в тюрьме.
Подумают, что я глумлюсь над властью,
Что высмеять правителя хочу,
Что намекаю я, что недоступно
Такое мясо нынче бедняку;
А может рядом с этим человеком
Мне следует бомжа изобразить?
Пусть мясо в двух руках он зажимает,
Тогда меня не смогут обвинить.
К тому ж казаться будет, что правитель
К народу близок так, как никогда,
Что для людей еды ему не жалко,
Готов кормить любого, хоть бомжа.
Мысль неплохая, но сомнения всё же
Меня покинуть вовсе не спешат,
Ведь могут расценить всё по-другому,
И рисовать мне вовсе запретят.
О том, что весь народ накормлен властью,
Теперь надолго я забыть хочу;
Уж лучше я сама к скале «приклеюсь»,
И истину потомкам понесу.
С чего начать? Ах да, библиотеку
На сей раз мне придётся посетить;
А за какие деньги я отправлюсь
К тем скалам, где мой образ будет жить?
Бабла ведь нет, досадно это, право,
Кредиты же опасней, чем гюрза;
Но от идеи как мне отказаться?
В идее этой смысл бытия.
Конечно, есть ещё одно решение:
Призвать всех до единого читать;
Детей, подростков, молодых и старых…
Пора всем нам на книги налегать;
Коль так поступим, то своим потомкам
Умение это сможем передать;
Тогда, возможно, в тридцать первом веке,
О нас сумеют многие узнать.
Но нужно всем живущим постараться
Хоть что-то на планете сохранить;
Так важно, чтоб о каждом поколении,
Никто и никогда не смог забыть.
-----------------------------------
Прошло немало лет, но, как и прежде
Немногие торопятся читать;
Соцсети большинство предпочитает,
Там сутками готовы зависать.
Похоже, что придётся всё ж на скалы
Своё изображение нанести,
Но нужен не один сюжет, а много,
Иначе мысли все не донести.
Сюжет с куриной ножкой я оставлю,
О насекомых также расскажу;
Нас голодом давно уже пугают
И учат, как готовить саранчу;
Как запекать различных тараканов,
Как из червей котлет нам налепить;
Внушают нам, что всё это полезно,
Что отвращение можно победить.
Короче, к жизни новой нас готовят,
Чтоб не настиг нас голод никогда;
А где же взять здоровых тараканов?
Иль саранчу? Травили ж их всегда.
Уже не первый год я замечаю:
Редеют очень часто их ряды,
А те, кому спастись всё ж удаётся,
Нередко как-то слишком уж больны.
Ещё бы, их родители и деды,
Их бабушки и пра, пра, пра, пра, пра-,
Так много всяких ядов проглотили,
Что изменилась, видно, ДНК.
И изменённых этих насекомых
Нам предлагают радостно вкушать;
Что будет с нами, если поддадимся?
Не станем ли мы жабрами дышать?
А вдруг у нас появятся и крылья,
Иль, скажем, яркий и пушистый хвост?
Благодаря ему на днях рождений
Родится новый нестандартный тост.
А как быть тем, кто хвост иметь не хочет,
Считает, что он как бы ни к чему?
Обяжут ли хирургов помогать им,
Ведь это же нагрузка на казну;
Точней, бюджет, как говорят сегодня,
Иль удалять придётся за свой счёт?
Но это же совсем несправедливо,
Народ такого явно не поймёт.
Иль тех, кто хвост оставить согласится,
Начнут хвалить и всюду прославлять,
Причислят их тотчас же к патриотам,
Везде активно станут продвигать.
Глядишь, лет через 20, может 30,
В парламенте у всех будут хвосты,
И в красоте хвостов соревноваться
Начнут все те, кто там проводит дни.
Возможно, это станет от работы
Хвостатых депутатов отвлекать,
Им трудно будет думать о законах,
Важнее будет хвост свой расчесать.
Но, хватит о хвостах; У депутатов
Таких придатков вроде не видать,
И этому порадоваться можем,
А заодно о чём-то помечтать.
Сама начну мечтать я очень скоро,
Как только голод свой я утолю,
А, помечтав, возьмусь вновь за работу,
И что-то несомненно напишу.
------------------------------------------
О чём мечтаю я? О разных странах,
Которые хотела б посетить;
Одну из африканских стран средь прочих
Я жажду, просто жажду изучить.
Представить трудно, но людей умерших
Не принято там сразу хоронить,
Они должны порой ещё полгода
Среди своих сородичей «пожить».
И труп, прошу прощенья, видеть можно,
То за столом, то просто на крыльце;
Беседуют с ним близкие о чём-то
И гладят по умершей голове.
Ему подчас рассказывают сказки,
А на ночь колыбельные поют,
И за столом кусочек самый лучший
Усопшему с любовью отдают.
И странно, но родные не боятся
От трупика заразу подцепить,
Его охотно все они целуют
И просят за обиды все простить.
Окуривают травами всё тело,
Чтоб душу навсегда освободить,
Все волосы нередко состригают,
Чтоб ритуалы после совершить.
Поэтому-то страшная Эбола
Богатый урожай собрать смогла,
Косила всех направо и налево,
Вершила невесёлые дела.
Узнала я так много об Эболе,
Что мыслей часть проникла в сны мои;
И вот однажды мне приснились дети,
Они нарядны были, веселы.
Потом запели, мило улыбаясь,
И песня эта странною была;
Затем внезапно все они упали;
Их смерть была мгновенна и легка.
Запомнилась мне песня почему-то,
Забыть её я так и не смогла,
Я песню эту часто напеваю,
Для вас я записала все слова.
Ну что вы, ну что вы,
Не бойтесь Эболы,
Она не опасна для вас,
Коль вы заболели,
Попейте коктейли,
А лучше какой-нибудь квас.
И сразу же, сразу
Вся эта зараза
Умчаться от вас поспешит;
Проснётесь здоровой,
Красивой и бледной,
Но это вас не удивит.
Смелее идите ко всем заболевшим,
Несите спасительный квас,
А мы вам поможем
Всем тем, чем мы сможем,
И песню споём много раз.
Затем ещё одну они все спели:
Эбола не опасна
И вовсе не заразна,
Она ещё не раз вас удивит;
Вам нужно лишь решиться
И с нею подружиться,
И радостью она вас одарит.
Её не раздражайте
И жить ей не мешайте,
Тогда навеки счастье к вам придёт,
А если всё ж умрёте
И песнь не допоёте,
То, значит, вышло всё наоборот.
Проснулась я встревоженной и бледной
И стала об Эболе размышлять;
А вдруг её действительно создали,
Чтобы людей по миру убивать?
А, если так, то нужно очень срочно
Законы в мире новые принять,
Чтоб всех, кто к делу этому причастен,
Немедленно и жёстко наказать.
В вопросе этом медлить невозможно,
Ведь вирус может многих умертвить,
Уж лучше ликвидировать создавших,
А невиновные пусть продолжают жить.
Поняв, что делать всем необходимо,
Другими я делами занялась;
Так хочется при жизни мне дождаться,
Чтоб хоть одна мечта моя сбылась.