ПАМЯТИ В П АСТАФЬЕВА.
29 ноября 2001 года на семьдесят восьмом году жизни скончался Виктор Петрович Астафьев. Это скорбная дата для всей русской литературы. Умер не просто писатель, умер классик и, пожалуй, последний из классиков. Несмотря на коньюктуру эпохи социализма, он остался верен себе. Лауреат государственных и литературных премий, орденоносец, Герой Социалистического Труда, человек, общавшийся с двумя президентами, он не отвернулся от народа, не забыл свои истоки, не оторвался от земли, не уехал в Москву, не обзавёлся шикарной квартирой, не окружил себя современными благами, остался таким же простым рядовым гражданином Росcии, каким родился. С 1980 года он жил в родном селе Овсянка недалеко от Красноярска в простом крестьянском доме и наблюдал Россию не из комфортабельных кабинетов, а жил такой же жизнью, как и его односельчане.
«Ушел духовный светоч России. Замолчал нравственный камертон. Каждой книгой, каждым своим поступком он учил любить, жалеть свою Родину и людей» - пишет о нём «АиФ на Енисее». Я бы добавил: он каждым своим словом учил добру и состраданию.
Потрясает его умение раскрывать суть вещей, способность дойти до глубин души читателя, и всё это с помощью истинно русского языка, который впитал ещё в детстве.
Книги Астафьева — мои настольные книги. Я перечитываю и перечитываю их, и каждый раз испытываю истинное наслаждение. Ну как не восхищаться художественностью рассказа «Капля», посвящённого таёжной ночи на речке Опарихе?! Через каплю росы он сумел выразить восторг перед природой и всем живым на земле. «На заострённом конце ивового листа набухла, созрела крупная капля и, таёжной силой налитая, замерла, боясь обрушить мир своим падением.
И я замер...
… Капля висела над моим лицом, прозрачная и грузная. Таловый лист держал её в стоке желобка, не одолела, не могла пока одолеть тяжесть капли упругую стойкость листка
«Не падай. Не падай!» - заклинал я, просил, молил, кожей и сердцем, внимая покою, открытому в себе и в мире»
А чего стоит «Ода русскому огороду»!! В этой повести и боль за многострадальную землю, и восхищение ею, хвала крестьянскому труду, вскормившему и кормящему всё человечество. Я уже много раз её перечитывал, слышал по радио и, наверное, буду перечитывать ещё не раз.
\ И всё же особо выделяется в его творчестве повесть «Пастух и пастушка». Она до боли лирична и так же до боли трагична.
Астафьев — реалист, но, не смотря на биографичность, его произведений, они не фотографии реальной жизни, Они скорее философия, осмысление её, размышления над нею, без конкретных выводов и ответов. Его произведения бессмертны, несмотря на то, что «Переменилась моя родная Сибирь. Всё течёт, всё меняется. Так было. Так есть. Так будет». А к этим словам писателя хочется добавить его же утверждение: не меняется только сущность человеческая. Пупом она приросла к земле. Ею и живёт. И беда будет, если он от земли оторвется.
Астафьев был таким же, как лучшие герои его книг. Он не лгал, не притворялся, не искал популярности и должностей. Единожды он избирался депутатом Верховного Совета России, но честно признался: «Говорю я хуже, чем пишу. Политика — не моё дело». Он жил как писал, он писал как жил.
После смерти Астафьева, мне думается, освободилась целая ниша, и будет прискорбно, если её заполнят писатели-растлители, сочиняющие бездуховные и бездушные боевики и сериалы на потребу обывателей.
«Так что же я ищу? Отчего мучаюсь? Почему? Зачем?
Нет мне ответа».
И едва ли возможно его найти. Как жить знают, вроде бы все, но получается чаще всего коряво. Жизнь многогранна, и Виктор Петрович старался показать лучшие её стороны, не пряча и не затушевывая никакие другие.
Он похоронен там же в Овсянке на деревенском погосте, рядом с дочерью, прежде его ушедшей из жизни, рядом с дедушкой и бабушкой, воспитавших и вскормивших его, рядом с другими родственниками и односельчанами. Он так завещал.
Мир праху твоему, Виктор Петрович.
В память о Викторе Петровиче я написал вот такой акростих:
В Сельской глубинке родился и жил
Истинно русский российский мужик
Крестьянин по роду, писатель по духу
Тяжкие годы войны и разруху
Он на веку на своем пережил
Родине верой и правдой служил
Пупом прирос он к родимой земле
Ею и жил в енисейском селе
Так прикипел, что покинуть не смог
Родную Овсянку, родимый порог
Он нас примером своим обучал
Видеть и слышать начало начал
И, размышляя о судьбах страны
Чувствовал долю своей в них вины.
Адрес родной на другой не сменил
Свято законы житейские чтил
Тут и почил в деревенской тиши
Ангел-хранитель российской души.
Фальшивить не мог, не хотел, не умел
И у других эту фальшь не терпел.
Его не затмит грозный атомный век
Велик как писатель и как ЧЕЛОВЕК!
Прозаический некролог я написал в 2001-м, сразу после его смерти, а акростих через восемь лет. В 2009-м. И вот пролетело еще семь лет. Я достиг конечного возраста Виктора Петровича, и невольно вспомнил о нем. Снова читаю его «Последний поклон», который мне подарили сослуживцы на шестидесятилетие. Пора бы, пожалуй, и мне поклониться большой и малой Родине, отцу и матери, тётушке, спасшей меня и сестру от сиротства во время Отечественной войны? Наверное, пора. Читаю и понимаю, что пишет он о себе, о своих близких и знакомых, вреде бы буднично, а получается, что обо всем. Невольно думается и о морали, и о психологии, и экономике и даже политике.
В этом году исполняется пятнадцать лет, как нет его с нами. Но помните о нем, люди! Помните! Это был истинно наш, истинно русский, российский человек, преданный и честный.