День клонился к концу, и багряным закатом
до верха залитый, дневное тепло сохранивший балкон
взгляд манил, как магнит, и дразнил виновато,
будто влез он случайно в чужой нескончаемый сон.
Если только бы сон, но ведь страшная правда
не давала дышать, холодок ощущая спиной,
и последний тот стон позабыть была б рада,
но незримая тень вновь и вновь нарушала покой.
Быть не может того! Но она здесь недавно стояла,
глядя вниз на плывущую праздно толпу...
Молодая девчонка... А может, случайно упала?
Или кто-то недобрый зашёл со спины и толкнул?
Кем была она ей? Были с ней так близки, неразлучны,
словно сёстры родные, а может, роднее иных,
и кто знает, ведь если б не этот нелепейший случай,
вышли замуж, шальные, растили детей бы своих.
Был такой же закат, он накрыл всё своим покрывалом,
Слилось тело с землёй и взлетела над миром душа...
Лица, лица и маски на лицах... кого-то узнала,
а в обличье ином, может и позабыла тотчас.
Не расскажет она, кого вечером тем ожидала,
та девчонка, за час, за минуту до смерти, за миг...
Но одно в неё точно впилось острым жалом,-
как меняются лица, и как искажает их крик...
Пролетела вся жизнь за секунды, а может, зависла
между этим балконом и жутким угрюмым пятном
на асфальте седом. Время думать о смысле
жизни, только этот вопрос здесь, похоже, решён.
Дай Бог крылья душе! Убегая от страшного детства,
чтоб оттуда глядела она на суровую эту печаль...
Нет там этой чумы! И, оставив земное наследство,
ей без надобности стало тело, хотя его жаль.
Дай Бог крылья душе! Пусть быстрее она улетает
от чумы наркотической в ту поднебесную высь,
знать лукавые бесы прямую дорогу назнали
через злых и бездушных, чужую ворующих жизнь.
И девчонка другая, всё на том же балконе сидела...
От перил отшатнувшись вдруг что-то нашарив рукой...
И сквозь пальцы потёк порошок из пакетика белый...
- Будь он проклят, убийца невидимый твой...