Одиночества яд жжёт давно мои вены.
Я на ты с пустотой (с той, к которой бегу).
И хранят мой покой серо-мрачные стены.
Их нарушить конвой я, увы, не могу.
И коснётся виска в сером рыхлом тумане
равнодушной тоски леденящая сталь.
Растворюсь, словно дым, в этом самообмане,
и пойму, что себя мне ни капли не жаль.
И рассыплется всё, словно замок песчаный.
Разлетится вдруг жизнь, как осколки стекла,
и черту подведёт полосою багряной.
Но оставит мне всё же частичку тепла…
Снова траур приносят октябрьские ночи.
Гонит ветер-бродяга гряду облаков.
Да заплаканных окон печальные очи.
Всё так было и будет. Во веки веков...