Скоро вечер. Съезжаются к дому кареты.
Приглушённый и скрытный услышит он смех.
Он, конечно, чужой здесь, ведь он не из тех,
Кто умеет жить так, как положено в свете.
Снисходительный взор дамы в платье роскошном,
Веер лёг на лицо пышной тенью резной.
Он, конечно, здесь шут, и бедняк, и изгой,
Хотя путь в этот зал ему нынче проложен.
Господа пьют вино, говорят о России,
Говорят, что есть вера и что - атеизм.
Есть болезни название - идиотизм,
И его этим словом давно окрестили.
Ваза рухнула на пол. По коже мороз.
И земная вся боль в спину огненно дышит.
Они думают - он их смешки не услышит,
А он видит сердца их и души насквозь.