Расскажу вам о керосиновой лампе. О тусклой, с поржавевшими от времени и непосильных нош боками, уныло висящую над деревянным столом и незаметно покачивающуюся, потому что недалеко от домика едет цепь вагонов, перевозящих что-то ценное и очень дорогое.
Однако, керосиновая лампа – это лишь предлог, для того, чтобы привлечь ваше внимание, ибо то, о чем действительно пойдет речь лучше говорить шепотом, при тусклом свете, вдалеке от более или менее жилой местности, а то и вовсе не произносить вслух.
За столом, массивным, стоящим здесь уже не одну сотню лет, сидели трое. Один из них – Крыса, с серой прилизанной шерстью, которая в тусклом свете выглядела вполне изящно и как бы намекала на хороший вкус и шикарную жизнь хозяина. На голове Крысы была надета широкополая шляпа, скрывавшая почти половину его лица, оставляя едва заметной ехидную ухмылку и небольшие усики.
Справа расположилась рыжая бестия – Лисица. У нее отсутствовали задние ноги и сидеть ей приходилось, вальяжно закинув несгибающиеся протезы прямо на стол, перед этим даже не удостоившись снять сапоги со свисающими комьями глины и сырой матушки-земли. Несмотря на внушительный внешний вид, Лисица вела себя вполне спокойно и обладала непоколебимой сдержанностью и терпением.
Слева находился человек в строгом темном костюме, с идеально повязанным галстуком и до блеска начищенных ботинках – завсегдатай ночных посиделок за деревянным столом, Заяц Антипович. Это был человек своенравный, волевой, в меру эмоциональный, к слову которого прислушивались абсолютно все.
Этакое подпольное заседание организовывалось каждый год. Все члены совета приходили, чтобы обсудить злободневные темы, поговорить о политике, покритиковать нынешнею власть и решить какие-то свои проблемы, слушая негромкую музыку Штрауса, плавно льющуюся с патефона в шевелящиеся уши покорных слушателей. Казалось бы, ничего сверхъестественного и такого, что было бы страшно озвучить темной ночью даже в собственной голове, но, наверное, к сожалению, не все было так просто.
- Как и любому стаду им необходим пастух, - спокойно начинал заседание Крыса, - людям нужен лидер. Демократия? Ха! Они не способны самостоятельно разобраться с собственными проблемами, с собственной жизнью, они вообще ни на что не способны. И вы еще хотите, чтобы люди коллективно занимались политикой. Да они же если и смогут додуматься, что им конкретно надо, то сформулировать вряд ли нормально получится, хотя я уверен, что кроме как в удовлетворении собственных жалких потребностей, больше нуждаться им будет не в чем.
- Вы не правы, - дослушав немного дерганный монолог, парировал Заяц Антипович, - а как же все эти излюбленные либералами права человека? Если люди и нуждаются в самоудовлетворении, то этого вполне, как мне кажется, достаточно.
- Вы серьезно? – загоготала Лисица, - то есть, вы предлагаете пустить все на самотек и дать этим безвольным животным свободу, позволив деградировать и тащить в эту черную дыру всех, кто хотя бы немного начнет сопротивляться? Черта с два! Нам только недавно удалось свергнуть этот ужасный монархический режим и теперь, когда ситуация накалилась до предела так легко взять власть в свои диктаторские лапы, стать вождем для народа, так просто! Людям нужен лидер, который поведет их по истинному пути, за которым они сами побегут, трусливо поджав хвосты и размахивая символом своей веры, повязанным на их конечностях.
- Из вас вышел бы превосходный оратор и популист, Госпожа Лисица, - резонно заметил Заяц Антипович, - но то, что вы предлагаете, лишено всякой гуманности и представляет собой какую-то дикую смесь диктатуры и клептократии, моя дорогая. Вам бы с такой фантазией романы писать.
- Ах, Заяц, будьте любезны, прикройте свой рот, а то сквозит пустословием похуже, чем из форточки, - ехидно бросила рыжая бестия, - Крыса, что там с детонатором? Вы все подготовили?
- Да, кажется, все готово, - неуверенно произнес Крыса, неумело копошась в каком-то механизме, отдаленно напоминавшем взрывчатку.
- Ну, что, Заяц Антипович, - сладко пропела Лисица, немного наклонившись вперед и глядя прямо в трусливые заячьи глазки, похожие на два подслушивающих жучка, - а вы, вы готовы? – она расплывалась в гадкой улыбке все шире и шире, еще ближе приближаясь к зайцу, - вы то теперь никогда романы не попишите, да и я тоже, я ведь не какой-нибудь Маркс вам, или Владимир Ильич, Гитлер или, черт возьми, Наполеон. Да тут вообще никаких Наполеонов нет! – голос ее повысился настолько, что керосиновая лампа, не удержавшись, обвалилась, покатилась по деревянному столу и неуклюже зазвенела, свалившись на пол.
- Наполеон, насколько мне известно, вообще этим не занимался, - послышался из-за двери негромкий тенор, - может, только мемуары какие-нибудь писал… так, ребятки, на выход, время процедур. Кто тут у нас на транквилизаторах? Кто тут у нас на нейролептиках? – засюсюкал себе под нос, шевеля густыми усами, тот же голос.
В комнате появились двое пожилых мужчин в засаленных и когда-то бывших белыми халатах. Один нес аптечку с кучей лекарственных препаратов, другой тащил аппарат с капельницей. Крыс, Лисица и Заяц Антипович обреченно вздохнули и направились к выходу. Время посещения было закончено.
Доктора направились ко мне.
- Ну, что, - ласково заворковал доктор, ставя мне капельницу, - друзья приходили? Ушли уже, наверно? Жаль, жаль… Завтра выпускаем тебя, знаешь. Скучать по тебе всем диспансером будем, ты, если решишь опять под поезд с динамитом прыгать, к нам потом отправляйся, мы к тебе уже все привыкли…
Я осторожно покосился в сторону окна. На меня из темноты осуждающе глядели три пары светящихся светом керосиновой лампы глаз. Это могло означать лишь одно – ни о каком возвращении не могло быть и речи. В знак протеста я недовольно надул губы и пустил несколько пузырей на мятую пижаму, по которой неспешным шагом прогуливалась пара слонов, пьющих воду из огромного океана, растекшегося по всей моей могучей груди и дошедшего до кончика волевого подбородка.
- Не психбольница, а дурдом какой-то... – сердито проворчал из-за двери санитар.