холодными от безысходности пальцами
кое-как достаю спрятанную сигарету.
со стены на меня смотрят портреты братьев Мальцевых,
словно призывая к ответу.
этот старый завод не успел развалиться,
но всегда был готов это сделать.
я помню, что ты мечтала стать птицей,
я помню, что ты очень красиво пела.
говорят, это место облюбовали руферы
и те, кто любят сигать с резинкой.
а помнишь, ты мне рассказывала на кухне
про то, как нашла в барахолке "Энигму" и слинки?
новые владельцы начали восстанавливать,
но завод столь же огромен, как город.
кому-то нравилось прозябать, но нам ли,
видавшим виды, озёра, дамбы и горы?
самой высокой стене, на которую можно забраться,
порядка двенадцати метров, но есть и выше.
мы вышли в вечер, и, если вкратце,
никто нас не видел, не знал и не слышал.
строительный мусор — награда за вечность будто,
или как пепел былых историй.
стандартная экипировка, разве что я решил переобуться
из своих фирменных в кроссы просторней.
бетонная ванна, подвалы, разрушенная плавильня
и арматура, сцеплённая мёртвой хваткой.
я не знаю, как вышло. я держал, что есть силы,
но сорвалась. упала. вернуть бы обратно...
прости меня. прости меня, если слышишь,
если есть после жизни душа или энергия —
прости. мы любили с тобой быть на крышах,
мы любили друг друга и шутки с нервами.
холодными от безысходности пальцами
я держу остатки спрятанной сигареты.
мы останемся здесь, будем вечно скитальцами,
наплевав, как обычно, на все запреты.
(шаг)
1 марта 2016