не в том дело, что он отказался от Александра, от ожидания Александра, так точнее, отказаться от Александра невозможно, отказаться можно только от ожидания Александра, чего он, по правде, не сделал, он всего лишь перестал связывать ожидание Александра с прикосновениями, перестал доверять ароматам, звукам, прикосновениям, последним в первую очередь, он перестал доверять вестникам, которым требовались органы чувств, чтобы доставить весть, чтобы явиться через врата восприятия, он закрыл для них эти врата, оставив их открытыми для всего остального, впрочем, остальное его почти не интересовало, говоря без обиняков, он решил жить одним разумом, я уже говорил о том, что Александра разумом не найти, но если ты не ищешь Александра, то почему бы не заняться ментальной атлетикой, интеллектуальной эквилибристикой, сама по себе она чрезвычайно занятна, а если к ней еще присоединить соперничество, стремление чем-то выделиться, кого-то опередить, то здесь и вовсе открывается бескрайнее поле для деятельности, и он открыл его для себя, когда отказался от ожидания Александра, точнее, от попыток узнать что-то о нем, приблизить его появление, все это так спутанно, что мне придется рассказать две альтернативные истории, может быть, три, надеюсь хватит и двух, порядок, в котором они буду рассказываться, ничего не значит, обе истории равноправны, их можно было бы рассказывать синхронно, если поручить это двоим, а налицо пока только один, и ему далеко до всеприсутствия и всемогущества Александра, начать, пожалуй, удобнее с той истории, в которой Александр как раз лишился своего всеприсутствия, обретя взамен то, что можно назвать всеотсутствием: отныне Александра не было нигде, и он не посылал никаких вестников, он ничем не сковывал игру ума и не мешал разгореться костру амбиций.
––––––––––––––––––––––––––––––––
«…еще одно предположение, пока не забыл и не перешел к делам поважнее». – С. Беккет. «Безымянный».