Под Бобруйском война! Матерись, но дерись!
Дрожь от крови, смертей и геройства –
Шла санрота (с винтовкою на пятерых)
Под железный бросок «Барбаросса».
Тут винтовку держи! Тут дрожи-не дрожи –
Сослужи своей новой Отчизне,
Тут твои рубежи, а дожить-не дожить –
Не сегодня! Война!! Не до жизни!!!
Две лихие недели начала войны.
Окружения гордиев узел
Затянулся на шее удавкой вины
У очнувшихся после контузий!
Зазвенит пустота – там дыши-не дыши,
В голове воем колокол воет,
И куда-то вослед отлетевшей души –
В никуда, волочась под конвоем.
Страшный суд искореженных судеб и дней!
Уцелел – не пеняй на кого-то –
Сгинь условным исчадием концлагерей –
Единицей раздавленной роты!
Вот и думай-не думай бежать-не бежать,
А вот душу спасали на всякий:
Смог бы жить или - грудь-решетом - возлежать,
Коль на совести каждый десятый?
Если враг не тебя допокарать,
Если Родина недопростила –
Что ни взгляд, так по самую по рукоять,
Что ни слово, так в самый затылок!
Хоть умри, но умри! И ни шагу назад!
На войне - по законам военным.
Никому и никак оправдаться нельзя,
Будь хоть трижды бежавшим из плена.
Это будет потом: покаянье страны
И букет, и медаль ветерана...
А пока - кулаками с газетных страниц,
Да затворами - с киноэкрана…
Он решал как урок ветеранский паек -
Плату в восемь грошей за заслуги:
Грош за палец с его обмороженных ног.
(Так спасались, сгрызая друг друга).
Будь хоть трижды хмельным, не поможет уже,
Если память вовсю кровоточит.
Но из нового плена (хмельных миражей)
От обиды бежать не захочет.
Там - гадай не гадай, там - божись не божись...
Скрежетало железо от горя.
Шла война. Подминала, корёжила Жизнь
Подрубала под самый под корень...
И полвека спустя, не разжать кулаков!
И звенит пустота, чтоб ей пусто!
Единица раздавленных рот и полков –
Мой отец был пленен под Бобруйском!
Столько лет утекло, столько зим и воды -
Быль-траву всё корчую без толку.
Но всегда на могиле живые цветы,
И ржаная горбушка на стопке...