I
Пусто. Кажется, пусто стало
В сердце. Отбитые руки упали
На белые простыни и одеяло.
Вдохновение - ночью в печали.
Волосы прочь со лба,
Влажного от страха
Перед ним, и стыда.
Жизнь - не сахар!
Падай, падай! Что же ты
Не взлетаешь над пропастью?
Разбиваешься об мосты
Сердца? - не дорожишь молодостью?
Ночь, зачем меня покалечила
Сном неясным? Выжигай цветы
В голове моей. Глупая женщина,
Не бойся! - своей слепоты.
Дай скорее зажечь фонари
Спичкой, промокшей в капель
Весны. Ах, не молчи - говори!
Разгадает тайну – апрель.
Вы! чёртовы оборванцы,
С пропавшей улицы пустой
И страха. Господа испанцы,
Стреляйте в… - ох, холостой!
Ох, пропала бумага
Белая со стола писателя,
Пока не видел тот. Бедняга
женщина – вон проклятия!
И он изойдётся в истерике:
Жалит и воздух злобою
Жгучей. В белом скверике
Плачет она – а он водкою
Лечит себя, на ночь закрыв
Дверь на ключ. Да в окна
Бьёт сильный ветра порыв.
Выпадают на пол – стёкла!
Вот бежит она, стирая ноги
В кровь. Бумага вдруг
На бёдра. Любила она многих,
Но никто её – вокруг.
И только он. Алкашик беспробудный,
Поэт безызвестный и дурак
К ней чувств питал, как котик блудный,
Нюхнувший горестный табак.
«Муза бледная, с приветом
Кричу тебе, но ты молчишь
Говори же! Будь мне светом!»
Плакать много – не претишь.
Летят легко на стол
Пропавшие листы. И вот она
Стоит к нему лицом:
Тушь течёт, да всё одно – жена,
Она ему всегда была
Любимой женщиной, пускавшей
Самолётики, когда весна
Цвела – не будучи угасшей.
03. 04. 2016.
II
Мчусь к вам снова, мои
Бродяги и шуты, забывши
Алкоголь, как снять носки,
Но пить нельзя – на крыше
Можно разбежаться только,
Прыгнуть вниз. Икар –
Глупец, не думай сколько.
Умным был бы – не упал.
И не сгорели б крылья
В объятьях солнца и небес,
Но не о том! Мы о бессилье
Лирика, что в страсть – исчез.
Это я исчезла в ночи, полной
Звёзд, и так Луна светила
В глаз без хлора сонный,
И упала в даль не вниз – забыла.
Дальше происходит неизвестно
Что! Хам безропотный поэта
Хватает за руку, любезно
давшую ему – вдруг согрета
Всегда холодная ладонь,
Державшая перо. Всё, пропал
Мой первый вспыльчивый огонь,
Что крепко кисть мою сжимал.
И что-то вновь. Зачем-то слёзы
Падают на щель в полу.
Гвоздём прибитые берёзы
Заменят плот – но не грозу,
Бившую по сердцу иглой
Железной, искривляясь и торча
Стрелой победной. Как герой
Страстей и пыла – он молчал.
Пальцами цепляюсь за каждую
Ступень, упавшую на путь
Поэта, перед жаждою
Понять любовь – не выбить грудь.
И, когда уже устану
Я, руки опустив в карманы,
Назад к тому туману
Не пойду – дух мой пьяный,
Разрываемый на крошки изнутри
Непониманием. Ночь смеётся
Надо мной, и на моём пути
Стоит любовь – рука трясётся.
Да уж не хочется понять
Страстей. Да мне плевать,
Что я уже по локоть влюблена
В огонь, выпивший вина.
Ночь, зачем меня калечила
Сном неясным? Выжигай цветы
В голове моей. Я глупая женщина,
Не боявшаяся – своей слепоты
04. 04. 2016.
III
Владимиру Маяковскому
Одет ошейник на двоих,
А третьему скулить
Прикажите. Проживший стих,
Упал на плитку – не забыть.
И что теперь? Ведь он поэт,
Зрело знающий работу,
Не пойми во что одет!
Он смелый – на дорогу
Присел с руками боли
Полных. Не забывает разговор
С любимой в ссоре,
И стеклом – как приговор
Он режет сердце. Всё!
Простился с духом, и к ногам
Кладёт пальто своё,
И кровь, асфальт – наган.
И на бумаге изложив,
Она свою любовь коварную,
Кидается. Он может жив!
Больной – янтарно-чайною
Дверью скроет вновь.
И кто-то вырывается!
Несчастная любовь
Его – значит нравится,
Ему так нравилось,
Он так любил ту женщину.
А вот она – красавица,
Скрывает в душах трещину,
Оставленную разными
Людьми и чувствами
С глазами красными
От слёз – платит мыслями
За откровение. Муж
Её не дал уйти. И вот они
Втроём живут, ведь для души
Им хватит и одной любви.
Он третьим был. Как жалко
Лирика, взаперти сидевшего
По дверям, окнам палкою
Сильно громко бившего.
Если дикая птица не выпускается
Из клетки, и страсти на замке
Ничем другим не заменяются,
Как ненависть – на боль в руке,
То это тот порыв, без остановки
Что бьёт во все ключи
Морей любви. Момент неловкий
В нём – сжимаются виски,
Сосуды, вены, вздутые его
В азарте. Перед ней
Раскрыть объятия. Сломать ребро
О сердце – стегавшее сильней!
Ночь, зачем его калечила
Сном неясным? Выжигай цветы
В голове его. Она глупая женщина,
Боявшаяся – своей слепоты.
04. 04. 2016.
IV
Сергею Есенину
Забавный мальчик – хулиган
Бежит на радостях к весне
Опрокинуть свой стакан
За воротник – всё как во сне:
Разрывают тело в клочья
В стороне от лишних глаз
Людей. Важно срочно
Сжать в кулак как час
Детство. Глас охрипший
Зовёт. Руки скованны
в руках. И он – куривший
Страх. Идите в стороны
Глупые шутки и актрисы
Сгоревшего театра. Вон
Запахи нарциссов,
Словно жуткий сон!
Мальчик взрослый. Хорош
Поэт, кивнувший панике
В ответ на нож
В челе его керамики.
Вот бунтарь совсем
Подрос. Любимым стал
Не без проблем,
Любую ж даму целовал.
Падает на голову
Лирика сигара. Петля
Вокруг него. Поровну
Делить стихи – судьба
Сказала в лоб поэту:
«Дурак мальчишка-хулиган!»
Дожить денёк, и лету
Пролитый дать стакан,
Чтоб выпил небо
До дна. И космос храма
Отдать душою в тело
Для жизни – дама
Ночь, зачем его калечила
Сном неясным? Выжигай цветы
В голове его. Она глупая женщина,
Не знавшая – своей слепоты.
05. 04. 2016.
V
День за днём
Я плакать не устала.
Белым хрусталём,
Добившихся скандала,
Ударить в дых – скорей
Оборванцев с улиц
Тёмных фонарей
Без цып и куриц.
И я на ночь с закрытыми
Очами смотреть могу
Всегда. И тут убитыми
Писатели лежат в углу.
Даже белая Луна
Светить боится в даль.
Как в мир чума
Пришла – печать.
И пустота свисает на плечах
Тяжким грузом. С лавочки
Сдувает ветер прах
С пыльцою бабочки.
Да я упала, боясь уснуть
Будто лирики тогда,
Пустившись в путь,
Угасли с ночи до утра.
Поэт погиб после мысли,
Вдоль разрезанной концом
Страстями дамской жизни,
Схоронившей подлецов.
Но всё одно! При мнении,
Что можно рифм испить,
Луна, дарившая мгновение,
Тревожит слух словами «жить».
Ночь, зачем же калечила
Сном неясным? Выжигай цветы
В голове его. Ведь я глупая женщина,
Забывшая – свою слепоту.
05. 04. 2016.