В тёмном углу затрапезного бара,
За сигаретного дыма завесой
Жемчуг мелодий роняет гитара
В серые спины развёрнутых кресел.
Гомон уставшей от дел биомассы
Не заглушает звенящее соло.
Кто-то, на сцену взглянув безучастно,
Скажет - и дрогнет в сомнении голос:
- Этой музыке здесь не место;
Ей бы жить под хрустальным сводом,
И дробиться искристым звоном
По ступеням, мостам, колоннам...
В этом баре ей слишком тесно.
Вечер течёт горьким пойлом в стаканы,
Пенится пиво и скалятся лица.
В ставни сердец, равнодушных и пьяных,
Музыка бьётся потерянной птицей.
Странный мотив здешней публике сложен:
Не для неё в танце кружатся тени.
Может, снаружи случайный прохожий
Скажет, застыв у окна на мгновенье:
- Этой музыке здесь не место!
Ей бы стать тем упрямым светом,
Что сквозь годы и километры
Всё летит от звезды к планете...
В этом мире ей слишком тесно!
Пастырем быть для уснувшего стада -
Тяжкая ноша для плеч музыканта.
Но с тишиной повседневного ада
Спорит он вновь до последнего такта.
Словно мираж, растворяются стены;
Звёздная пыль оседает на пальцах
И превращается в искры сомнений
В душах таких же нездешних скитальцев:
- Этой музыке здесь не место!
Ей бы стать сокровенной тайной,
Что никак не узнать случайно,
Верной мантрой для посвящённых,
Для уставших и обречённых -
Долгожданной благою вестью!
... А для мира - последней песней.