Рыжее облезлое дворовое солнце,
И детство, несущееся через решето заборов,
Через тернии кустов, прочь
От сторожа райского садика,
Оставляя позади себя вытоптанные клумбы
И яблоневые деревья.
Детство, несущееся навстречу небу
В окне железобетонного дворца,
Где тот, кто выжил – король,
Остальные – шуты.
Детство, несущееся мимо старости, сидящей на скамейке
И плюющейся проклятиями.
Детство, запекшееся в памяти,
Словно ссадина на коленке,
Словно первая сигарета, затушенная об ладонь.
Детство, кричащее, словно кошка,
Летящая с тринадцатого этажа
Шестьдесят шестого дома.
Детство, кипящее на плитах двора,
Убегающее, как молоко,
Пахнущее костром и мороженным,
Накарябанное ключом
На сырой штукатурке моей души,
Сожжённое рыжим, облезлым дворовым солнцем,
Детство, почему я не могу тебя избежать,
Становясь собой всякий раз,
Когда удираю от сторожа райского садика?